Доктор Мори смотрел на то, как Эрик поднимается и целует отца в лоб.

— Примите мои соболезнования.

— Когда он был жив, я часто думал о том, что предпочту чувствовать его боль, даже в два раза сильнее, чем чувствует он. Но только чтобы ему не было больно.

Эрик отошел от кровати, сделал шаг к двери и замер, глядя куда-то перед собой.

— Как это произошло? — спросил он.

— У него остановилось сердце. Нам предстоит выяснить, что именно случилось.

— Наверное, это самая лучшая смерть. Я бы тоже предпочел умереть вот так. Во сне.

— Даже если это случится, то через много лет, Эрик. Вы молоды. Вам не нужно об этом думать.

Они вышли в коридор, и Вивиан прикрыл дверь палаты.

— Если вам что-нибудь нужно, доктор, я с радостью помогу вам.

— Лучше скажите, что я могу для вас сделать. Вы поедете домой? Я могу заказать для вас такси?

Он ответил не сразу.

— Нет. Уж лучше я поеду куда-нибудь и выпью.

— Не думаю, что это хорошая идея. Вам лучше поспать.

— Я тоже не думаю, что это хорошая идея. А поэтому сделаю именно так.

Эрик помолчал и поднял глаза.

— Папа уважал вас, — снова заговорил он. — Глупо это сейчас говорить, но простите меня, доктор. Может, вы поймете, о чем я — со временем. Может, нет. Но мне важно это сказать.

— Не думаю, что вы должны просить у меня прощения. Вы ни в чем передо мной не провинились.

— Лично я — нет, но… — Он помотал головой. — Не важно. Спасибо вам за все. Спокойной ночи.

***

Анжелика Гентингтон отвела взгляд от стоявшего перед ней стакана кофе и посмотрела на то, как доктор Мори садится напротив нее.

— Хочешь? — спросила она, кивну на кофе.

— Нет, спасибо. Я буду плохо спать ночью.

— Да. Похоже, что и я.

— Ты не могла ему ничем помочь.

Анжелика сделала глоток кофе и вернула стакан на стол, а потом устало потерла ладонями щеки.

— Я решила, что нам с Джеральдом нужно расстаться, — сказала она.

Вивиан чуть наклонился вперед, так, будто не расслышал ее слов.

— Расстаться?

— Мы делаем вид, что все хорошо, играем в счастливую пару. Но у нас нет ничего общего. Сколько можно тянуть, мы оба понимаем, что оттягиваем неизбежное.

— Что ты собираешься делать?

Анжелика достала пачку тонких сигарет.

— Уехать, — сказала она коротко.

Вивиан подвинул к ней пепельницу.

— Я не хочу вмешиваться не в свое дело, но он любит тебя. Разрушить старое легко, а строить новое в разы труднее. Почему бы тебе не дать ему еще один шанс?

— Дело тут не в том, что я не давала ему шансов и не в том, что я не хочу ему их давать. Дело во мне. Я решила, что мне лучше побыть одной.

— Надеюсь, это никак не связано со мной?

Она улыбнулась и прикурила от спички.

— Даже если и так, то роль твоя была положительной. Я хотела пожелать тебе удачи с операцией. Не буду обещать, что приеду, не знаю, как все сложится с переездом и будет ли у меня время, но твой адрес электронной почты у меня есть, да и телефон тоже. Так что я обязательно осведомлюсь о том, как у тебя дела. Афродита, разумеется, очень рада. К тому времени, как родится ребенок, ты будешь совсем здоров. Кстати, вы уже знаете, кто это, мальчик или девочка?

Вивиан отложил портсигар, который держал в руках.

— Что? — не понял он.

Анжелика нахмурилась.

— Ты не знаешь, что она беременна?

— Беременна?! Впервые об этом слышу!

Услышав звонок своего сотового телефона, Вивиан достал его из кармана халата.

— Да? Здравствуй, мама. Нет-нет, не отвлекаешь. Разумеется, я могу поговорить. Большое спасибо. Да, я получил твою открытку еще на прошлой неделе, она замечательна. Ничего особенного — посидели с друзьями, выпили и поговорили. — Он поднялся и жестом показал Анжелике, что должен идти. — Лучше расскажи, как у тебя дела. Как там Джо и Рэне? Нет, разумеется, не забыл, я просто думал, что тебе так привычнее, но, если ты хочешь, я буду говорить по-французски.

***

Афродита села на место пассажира и прикрыла дверь машины. Эрик Фонтейн убавил громкость радио и повернул ключ зажигания.

— Куда едем? — коротко спросил он.

— А куда ты хочешь поехать? Мне, в принципе, все равно.

— Тебе решать. Ведь ты же меня позвала, а не я тебя.

Эрик вырулил со стоянки и поехал по направлению к городу. Афродита пару минут смотрела в окно и не торопилась заговаривать.

— Наверное, я должна выразить тебе свои соболезнования, — сказала она, наконец.

— Не думаю, что ты мне что-то должна. Если ты хочешь сказать что-то подобное только из вежливости, то лучше промолчи.

Афродита с усмешкой посмотрела на него.

— Эрхард Фонтейн, ты всего-то пару часов назад уехал из больницы, но уже успел надраться как свинья? И сколько ты выпил?

— Если ты боишься, что мы попадем в аварию, можешь выйти, я остановлю машину.

— Нет. Давай прокатимся. Максимум тебя остановит полицейский, выпишет тебе штраф, а потом ты отрежешь ему ухо и объяснишь, почему не собираешься платить.

Эрик притормозил на светофоре.

— Хорошо. Ты хотела мне что-то сказать? Про фальшивые соболезнования я уже понял.

— Это не фальшивые соболезнования, Эрик. Мне на самом деле его жаль.

— Наверное, так же тебе было жаль Поля, когда ты через три месяца после его смерти собрала вещи и переехала к другому мужчине. Мало того — к мужчине, которого толком не знала. Но не будем об этом. Так чего же ты хочешь?

— Ты знаешь, чего я хочу.

Эрик повернул на перекрестке и снова притормозил, пропуская компанию пересекающих дорогу молодых людей.

— Денег? — предположил он. — Секса? Денег я тебе дам, но в плане секса у меня другие предпочтения, ты сама знаешь.

— Денег? — Афродита наклонилась к нему. — Ты хочешь дать мне денег, Эрик?

— Разве это не то, что тебе нужно?

— Мне нужен конверт.

Эрик достал из бардачка пачку сигарет, взял одну и прикурил от небольшой серебряной зажигалки.

— Тебе нужен конверт, — повторил он. — Я не могу тебе его отдать.

— Лучше сделай это по-хорошему, Эрик.

— А что ты предпримешь, если я не сделаю это по-хорошему? Застрелишь меня? Думаю, гораздо безопаснее ехать с пьяным водителем, чем с мертвым.