– Почему ты мне не сказал, что Кларенс причастен к растратам в фонде? Не сказал, что пропали векселя на предъявителя? Тебе же первому должны были про это доложить.

Герцог задохнулся от негодования, и Себастьян протянул стакан с водой, чтобы его немного отпустило.

– Не смей мне указывать… – прохрипел герцог, когда вновь смог говорить. – Ты мой сын и знай свое место…

– Сейчас я должен говорить с тобой не как сын, а как второе лицо советника тайной канцелярии, как раз и занимающейся такими щекотливыми делами…

Но герцог скривился:

– Окстись… Кларенс – твой брат. Родная кровь. Я должен был защитить его.

– То есть ты собирался защитить его от королевского прокурора, пытаясь приворожить женой и выслать из столицы?

– Вот именно, – ворчливо заметил герцог. – Кларенс не знает всей правды о повенчанных душами. Так или иначе, но хотя бы на время у них что-то могло получиться.

Но Себастьян предпочел не услышать слов отца, уж слишком сильно они задевали его.

– Когда произошла растрата в фонде? – сухо уточнил он.

– Как раз перед его свадьбой с Аннель, – пояснил герцог. – Поэтому-то я и разыграл все это представление с приемом и публичным объявлением о медовом месяце в Валиацце и прочих глупостях. Я надеялся, что он погонится за новой юбкой и я смогу его выслать куда подальше. А сам бы постарался во всем обвинить эту ненормальную Вивьен. Хоть прямых доказательств против нее нет, но она там тоже поучаствовала.

– Вивьен оставь в покое, – отрезал Себастьян. – Эта леди тебе не по зубам. Ею занимаются мои люди. И кража из фонда, если это ее рук дело, наименьшее из зол… – Себастьян вздохнул. Только недавно выяснилось, КТО ИМЕННО является шпионом Соувена и, естественно, на кого именно этот шпион работает. – Отец, отец… если бы ты сообщил мне с самого начала, все бы пошло по-другому! – И, рубанув рукой воздух, устало опустился в кресло. – Поэтому Вивьен даже не трогай! Даже не смотри в ее сторону. На нее, как на наживку, мы ловим рыбку покрупнее.

– Но Аннель все равно нужно привезти в город! – продолжил настаивать его светлость.

– Зачем?! – удивился сын. – Ты же сам дал добро на расследование.

– Дать-то дал, но все еще не оставляю надежды, что король сжалится над моими сединами и не станет судить поспешно. А Кларенс тем временем с молодой женой окажется далеко за пределами столицы. И если еще Аннель, вопреки легенде, удастся забеременеть, то…

– Нет! – рявкнул Себастьян, больше не в силах слушать отца.

– Вот еще глупости ты говоришь! – отмахнулся герцог, игнорируя возмущение сына. – Да ей, можно сказать, повезло, что дурень Кларенс поверил, будто бы она его судьба! И она тоже должна радоваться. А то была бы женой какого-нибудь бродяги и сидела бы в продуваемой всеми ветрами каморке с орущим дитем на руках! А так хотя бы маркиза… – Его светлость поерзал, устраиваясь на подушках поудобнее, и продолжил наставительным тоном: – Вы же считаете себя умными, старших не слушаете… Думаете, что знаете, как вам своей жизнью управлять, а на самом деле без подсказки стариков трем свиньям корму разлить не сможете!.. – Себастьян не стал перебивать отца, чувствуя, что сейчас он услышит что-то важное. – Знали бы все досконально, так толпы молодых парней и девиц на выданье не болтались бы каждое полнолуние по парку, желая обрести счастье. Только желать-то вы все желаете, а о последствиях не задумываетесь. Не думаете, что коли судьбу призываете, то потом ни с кем другим, кроме призванного, судьба-то не сложится и отпрысков, кроме как от того человека, не будет. Ну да ладно… Ведь как написано в легенде? «Семь друзей, несходных цветом, статью и душой, и один, – он выделил это слово особо, – должен загадать желание». Так почему вы считаете, что один из них?! Ох, дети, дети… Один – это сторонний человек, не связанный узами дружбы с этими семью. Так что Аннель повезло, что она попалась Кларенсу. Или Кларенсу повезло… Тут как посмотреть. Порода-то у Мейнморов гнилая насквозь, а так авось Аннель встретит свою судьбу в столице, наставит рогов Кларенсу и понесет. Она девушка умная, болтать о таком не должна, а племяннику деваться некуда будет, все равно дите его признают. Заодно Терца, мамаша его, к такому событию раскошелится…

– То есть выходит, что Аннель – судьба другого человека? – ошарашенно уточнил Себастьян.

– Тебя это никоим образом не должно волновать! – отрезал герцог. – Она по своей воле стала маркизой, вот пусть теперь и пьет чашу несчастья до дна с человеком, не предназначенным ей. Тебе-то какое дело, как ее жизнь дальше сложится?.. Главное сейчас – честь рода Мейнмор и нашего, а вот народится ли кто у Кларенса с Аннель или нет… По мне, лучше нет. Все равно титул дальше семьи не уйдет. А Аннель… Раз решила погнаться за богатством, так пусть теперь и расхлебывает все беды, что на нее впоследствии свалятся.

– Но она не соглашалась! – возразил Себастьян, возмутившись отцовским цинизмом. – Ее без сознания, силой привезли в храм. Кажется, даже опоили и силой же заставили…

– Ты так говоришь, словно там был, – отмахнулся от его слов отец. – Больше слушай чужие россказни! В жизни не поверю, что она не знала, за кого замуж выходит, и что перед этим не подумала! Да любая девица потом, чтобы обелить себя, и не такое поведает. Как поняла, какой муженек достался, когда он ей по сусалам за неосторожное слово съездил, сразу на попятную пошла.

– Я там был и видел все собственными глазами, – возразил Себастьян. – В этот вечер я лично присматривал за принцем. Мы тогда еще только начали разбираться, кем является на самом деле его сестра… – Тут он осекся, поняв, что сказал лишнее, и перевел взгляд на отца.

Тот с посеревшими губами, ни жив ни мертв, лежал в постели и, кажется, даже не дышал.

Себастьян спешно вскочил и, выглянув в коридор, потребовал:

– Доктора! Срочно пошлите кого-нибудь за доктором!

Но, уже вернувшись, услышал слабое:

– Нет… Никого звать не надо…

– Отец, молчи. Тебе нельзя…

– Не зови… – настойчиво прохрипел его светлость. Себастьяну ничего не оставалось, как выполнить волю отца. – И дверь закрой, – последовала новая просьба.

– Но, может…

– Там капли на столе, налей и дай мне. Отпустит, – так же тихо продолжил распоряжаться герцог.

Маркиз выполнил все, как велено, и подал отцу стакан. Его светлость выпил, и постепенно на его лицо стали возвращаться краски.

– Теперь закрой дверь, – вновь довольно слабым голосом, но уже более требовательно приказал герцог. – Никто не должен слышать, что я собираюсь спросить у тебя. И сядь поближе.

Себастьян передвинул свой стул к изголовью и даже наклонился вперед, чтобы лучше было слышно.

– Отец, я не думаю, – попытался было возразить он, но герцог оборвал его:

– Слушай и молчи!.. Нет, сначала ответь мне на несколько вопросов. – Себастьян кивнул – если хочет, то пускай задает. – В тот вечер в парке, когда появилась Аннель, ты следил за принцем? – утвердительно спросил он.