– Лав. Я бы хотел поговорить с Сильви.

– Она занята. Я вам отвечу вместо нее.

– Вы допросили Слоан Риччи?

– Да. Ничего общего с остальными девицами.

– Почему вы так думаете?

– Внешность заурядная, и даже среднюю школу закончила.

– Это вы могли бы узнать и без поездки в Рим.

– Тут мы немного поспешили, это верно. Наткнулись на расфуфыренную гусыню, которую содержит старый промышленник.

– Лин Ли вам помогла?

– Она сбежала.

– Что?

– Сильви вам разве не говорила?

– Нет.

– Я-то сразу заподозрил, что с ней не все чисто. Навел справки. Она франко-американского происхождения, настоящее имя Алин Биссе. В списках Интерпола значится «красной». Подозревают, что участвовала в десятке похищений по всему миру и терактов против промышленников и политических деятелей. Ну и помощницу вы нам подсунули, Лав.

– Когда она исчезла?

– Пока я был в Риме. Эта Биссе – наводчица у похитителей, сперва выводит их на цель, а потом заметает следы. Все эти дни вы якшались с террористкой высокого полета. И позволили ей провести себя как последний болван.

Поток новостей так оглушил Натана, что он не успевал ни усвоить их, ни толком разобраться.

– Где вы, Лав?

– В самолете.

– Возвращаетесь?

– В настоящий момент я пролетаю над африканским Рифтом.

– Что вы там забыли?

Натан сообщил о деятельности Эзиан в Сомали и об ее исчезновении.

– Вот черт, еще одна, – буркнул комиссар.

– Уже девять.

– Что собираетесь делать?

– Иду по следу десятой потенциальной жертвы.

– Напарник с вами?

– Кто?

– Ваш напарник, Леопольд Ошон.

Натан вздрогнул, поскольку это было сигналом тревоги. С чего это Тайандье решил, что психиатр, лечивший Сильви в детстве, его напарник? Шестое чувство подсказало ответ:

– Да, со мной.

Справа по борту он заметил истребитель, летевший на той же высоте, что и «фолкон».

– Звякните, как только будут какие-нибудь новости, – сказал Тайандье. – Я передам Сильви, что вы звонили. До свидания.

Комиссар повесил трубку, словно торопился закончить беседу. «Миг» исчез из иллюминатора. Натан проанализировал телефонный разговор. И по его спине пробежал холодок: Сильви хотела его предостеречь. Нарочно подбросила эту ложную информацию, как бросают буй в море. Чтобы предупредить его, что тип, который ответит вместо нее по телефону, не на их стороне и что она сама – его пленница.

Человек, с которым он только что говорил, был не Тайандье.

Натан разрывался между мыслями и действиями. Похитители добрались до Сильви и Лин. Ему все больше становилось не по себе. Он сосредоточился на действиях, чтобы больше не думать. Направление – кабина пилота.

У нас «Миг» висит на хвосте уже минут десять, – сказал пилот. – Непонятно, чего ему надо. Никак не могу с ним связаться.

Он показал светящуюся точку на экране радара. «Фолкон» сменил курс. Истребитель проделал то же самое.

– Видели? Не отстает.

– Надо сбросить высоту.

– Зачем?

– Пока не знаю.

Натан попытался сопоставить слова лже-Тайандье с ситуацией. Самозванец уже знал, где он находится. Но спросил, с ним ли его напарник. Видимо, хотел одним выстрелом убить двух зайцев. Сбив самолет. Натан оценил возможности противника, способного одновременно выдавать себя за Тайандье в Европе, похитить Эзиан Зави в Африке и лететь на «Миге». Но главное – осознал неизбежность расправы и, удивляясь, что все еще жив, приказал пилоту надеть парашют.

– С ума сошли? Не могу же я бросить самолет!

– Он вот-вот взорвется. Мы уже должны быть мертвы. Пилот «Мига» сейчас получит подтверждение от типа, с которым я только что говорил по телефону.

– Совершенно не понимаю, что вы там несете.

Натан нацепил на себя парашют и открыл дверь, скользнувшую вбок. Внутрь самолета ворвался вихрь ледяного воздуха. Японец бросился к двери, чтобы ее закрыть. Натан сделал шаг в сторону и увлек его за собой в пустоту. Они прошили насквозь огненный пузырь, вспыхнувший в звездном небе Рифта и лопнувший с оглушительным грохотом. Не выпуская пилота, чья жизнь висела в его руке, Натан подобрал колени к подбородку и сжался в комок, уменьшая риск зажариться целиком или оказаться пронзенным обломком фюзеляжа. Японец был примерно того же веса, что и он сам, и падал с той же скоростью. Натан открыл глаза, лишь когда вокруг уже не было ни жара, ни металлического дождя, а только воздух, хлеставший его по бокам под воздействием силы тяжести. Пилот, висевший на его руке, горел заживо. Скорость падения раздувала пламя, охватившее его одежду. Лохмотья обугленной кожи отлетали один за другим с его почерневшего и потрескавшегося черепа. Из груди торчало стальное острие. Натан выпустил тело и дернул кольцо парашюта. За его спиной взметнулся шелковый факел. Купол не раскрылся. Взрыв «фолкона» повредил ранец сыгравший роль щита. Он потянул за другое кольцо и ощутил спасительный рывок. Но труп пилота исчез из-под его ног не так быстро, как он предполагал, и запасной парашют раскрылся не полностью. Натан падал слишком быстро.

Он спикировал сквозь лес, исполосовавший его бичами. Ноги коснулись земли и заскользили по каменной осыпи. Он не остановился. Налетел на скалу, но не успел расплющиться о нее, как его дернуло назад. Рывок растянул позвоночник, словно пружину, и погасил скорость Он опять взлетел, но уже почти плавно, и свалился в какой-то сухой куст, где и застрял наконец, едва касаясь спиной земли. Стропы парашюта были натянуты до предела. С вершины крутого холма его протащило вниз по каменистому склону, пока обтрепанная ткань не зацепилась за ветки.

Он пошевелил пальцем ноги, потом двумя, потом всеми конечностями. Никаких переломов. Привычное к боевым искусствам тело продемонстрировало гибкость и прочность бамбука. Тем не менее он ощущал ожог, полученный при взрыве «фолкона», и ушибы. Его одежда превратилась в лохмотья, тело было покрыто ранами и ссадинами.

Натан выпростался из лямок парашюта и пошел наугад между шумящих деревьев, надеясь выйти к какой-нибудь дороге, ручью, деревне. Он покинул самолет примерно через пятнадцать минут после того, как они пролетели над Аддис-Абебой. Это был край озер, рек, гор, национальных парков. Мало асфальта, редкие островки жилья, значительная высота. Со всех сторон слышались щебетание, клекот, свист, рев, писк, ворчание, повизгивание, грызня. Он угадывал в полумраке блестящие глаза, смутные силуэты. Запах грозы и все возрастающая суета в лесу предвещали дождь.