— Что значит «выписываться», — всплеснула та руками и тут же выбежала из палаты.

— К главному побежала, — довольно усмехнулся Здоренко, — но сегодня ты отсюда не выйдешь, даже не мечтай!

Майор встал и, кивнув мне, вышел.

А я, посмотрев еще раз на Виктора, почему-то взяла да и уснула.

Что происходило в мире в последующие полсуток, для меня осталось тайной просто потому, что именно такое количество времени я спала. А когда наконец-то открыла глаза, то уже наступило утро.

Чувствовала я себя прекрасно, но тут же, вспомнив события прошедшего дня, вскочила как ошпаренная.

Сестра принесла мне завтрак, но аппетита у меня не было.

Во время завтрака пришел Виктор, но с ним, как все знают, разговаривать невозможно.

Я посадила его рядом, и мы вместе помолчали.

Кстати, мне стало немного спокойнее.

Еще через двадцать минут пришел майор Здоренко.

— Бойкова, да ты уже прекрасно выглядишь! — от дверей рявкнул он.

— Спасибо, — ответила я.

— Вставать пробовала? — спросил он.

Я кивнула. Конечно же, пробовала, только не скажу ему зачем.

— Короче, так, — начал майор, усевшись на край кровати. — Вот тебе, во-первых, хреновинка под названием «маяк», за воротник плаща ее повесишь. Точнее, я сам это сделаю, как только принесут тебе твои тряпочки, за ними уже пошли. Мы будем слышать все, что происходит у вас там, ну где ты будешь. Ничего не бойся, если вы куда-то поедете, — все будет под контролем. Все твои разговоры будут записываться. Нам надо, чтобы там прозвучало, почему с тебя требуют деньги. Понятно?

— Ага! — ответила я, но в голове опять был туман, полагаю, от страха.

Непонятно почему, но я волновалась, и даже чересчур. Казалось, что продумано все, но что-то заставляло меня содрогаться от одной мысли, что я опять встречусь с этими уродами. Причем получается, что чуть ли не по собственной воле.

— А может, вместо меня кто-нибудь поедет? — Но даже и без взгляда майора я уже и сама поняла, что сморозила глупость, и пришибленно замолчала.

Здоренко начал рассказывать случаи из своей богатой событиями биографии, но заканчивалось у него всегда как-то не очень хорошо, и он замолчал.

Стрелка на часах неумолимо подползала к десяти: пора было идти, но кто бы знал, как мне этого не хотелось.

Появилась медицинская сестра с моими вещами.

— Ладно, мне пора, — решительно встала я. В конце концов, раньше начнем — раньше кончим.

После того как я оделась, мне нацепили ту самую штуковину, которую принес майор. Проверив ее, мы убедились, что работает все прекрасно. Воротник моего плаща хорошо маскировал маячок.

Спустившись из палаты на улицу, майор подвел меня к одиноко стоящей белой «шестерке».

— Это твое такси, — буркнул он. — На заднем сиденье сумка с деньгами. Купюры все покрыты спецсоставом. Набрали баксов сколько смогли, не волнуйся: сумма похожа. Почти.

Я кивнула и села в «жигуленок».

Водитель сразу же тронул машину с места.

Добраться до нужной улицы не стоило большого труда. Улица Касицина находилась в новом микрорайоне и представляла собой ряд недавно отстроенных домов. Напротив одного из них машина остановилась, и водитель тихо сказал:

— Вам пора.

Стараясь не показывать своего волнения, я не спеша вылезла из машины, повесила на плечо сумку и направилась к арке здания.

Только я к ней подошла, как сзади меня кто-то нагнал. Я оглянулась и узнала Макса.

Приблизившись ко мне, он процедил:

— Деньги привезла?

— Да, — только и смогла ответить я.

— Умница, девочка! Если и дальше будешь себя так вести, может быть, и уйдешь отсюда так же, как и пришла.

Похоже, шутка ему очень понравилась, потому что он довольно гыкнул.

— Пошли, — взяв меня под руку, сказал он.

— Куда пошли? — спросила я, снимая сумку с плеча. — Мы так не договаривались. Я только должна была привезти деньги…

— Пошли, я сказал! Умная слишком. — Макс крепко захватил мою руку и буквально поволок в арку, за которой виднелся проход.

— Поговорить сначала надо, а там посмотрим, — сказал он. — Ты не рыпайся, Сэм держит тебя под прицелом, так что, если жить хочешь, делай вид, что все нормально.

— Куда мы идем? — пыталась я выяснить хоть какие-нибудь ориентиры.

— Куда надо, туда и идем, замолчи! — отрезал Макс.

Мы зашли в арку и повернули к ближайшему подъезду.

Макс вызвал лифт, и мы поднялись на шестой этаж.

Только в лифте Макс взял у меня сумку.

— Надеюсь, что там все-таки деньги? — скверно пошутил он, и я кивнула, подумав, что я тоже надеюсь, что там именно деньги, а не резаная бумага.

Номер квартиры я рассмотреть не успела, да, по-моему, на этой двери его вообще и не было.

Как только лифт раскрылся, дверь нужной нам квартиры распахнулась, и я увидела лицо весьма довольного жизнью молодого человека. Он выглядел просто шикарно и вызывал расположение к себе. На нем было дорого все — от галстука на безупречном костюме от какого-нибудь известного кутюрье до запаха одеколона. На время я даже потеряла бдительность, а зря.

— О! Вот и наша гостья! — как хорошую знакомую встретил он меня. — Проходите, пожалуйста!

Макс втолкнул меня, и только я перешагнула порог квартиры, как сразу же и оказалась в умелых руках Сэма. Меня ощупали всю с ног до головы. То, что последовало за этим, трудно представить даже в самом страшном сне. Убедившись, что оружия у меня нет, меня стали обшаривать более детально. Не могу сказать, что это было очень бесцеремонно, однако большого удовольствия у меня не вызвало. Когда дошли до воротника моего плаща, мой «жучок» тут же был обнаружен.

Меня просто прошиб холодный пот, и я замерла, понимая весь ужас случившегося: я даже не могла элементарно заорать.

Молча передав свою находку встречавшему нас типу, он так же молча удалился.

— Ментов привела, сука, — услышала я шипение около своего уха и зажмурила глаза от страха. — Ты с кем играешь, детка? Да я же тебя уничтожу!

Сильный удар в ухо сбил меня с ног, и я, упав на пол, инстинктивно сгруппировалась, спрятав лицо. Удары сыпались бесперебойно, и на каком-то моменте я отключилась, поняв напоследок, что мне пришел теперь уже самый настоящий конец…

…Очнулась я от ужасного холода. Открыв глаза и попытавшись подняться, я вынуждена была признаться самой себе, что это сделать практически невозможно: тело не просто болело, оно разламывалось на части и разрывалось на отдельные кусочки, по-садистски наслаждаясь своим состоянием. Тихо застонав, я рухнула в исходное положение.