Это откровение было встречено молчанием, самый лучший эпитет для которого — «гробовое». Гнетущая тишина зимнего дня проникла в комнату, и даже пламя, весело сверкавшее в камине, словно затаило дыхание.

— Женского? — Карстерс в изумлении посмотрел на Холмса, и по губам его растеклась болезненная улыбка. — Во главе шайки?

— Ей приходилось скрывать истину, иначе в этой среде она бы просто не выжила, — пояснил Холмс. — Тем более что главарем шайки была не она, а ее брат Рурк. Все факты заставляют сделать именно этот вывод. Другого варианта я не вижу.

— И где же эта… особа?

— Ну, это совсем просто, господин Карстерс. Она — ваша жена.

Кэтрин Карстерс побледнела, но ничего не сказала. Сидевший рядом с ней Карстерс словно одеревенел. Оба напомнили восковые фигуры, какие мельком попались мне на ярмарке на Джекдо-лейн.

— Вы этого не отрицаете, госпожа Карстерс? — спросил Холмс.

— Конечно, отрицаю! В жизни не слышала подобного бреда! — Она повернулась к мужу, в глазах ее вдруг заблестели слезы. — Ты ведь не позволишь ему так со мной говорить, Эдмунд? Это же надо: связать меня с шайкой отпетых бандитов и злодеев!

— Боюсь, госпожа Карстерс, ваши слова останутся без ответа, — заметил Холмс.

Он был прав. С той секунды, как Холмс сделал свое необыкновенное заявление, Карстерс смотрел прямо перед собой с выражением ужаса на лице, и я понял, что где-то в глубине души он знал эту страшную правду, по крайней мере, что-то подозревал, и вот наконец эта правда заглянула прямо ему в глаза.

— Прошу тебя, Эдмунд… — Она потянулась к нему, но Карстерс дернулся и отстранился.

— Можно продолжать? — спросил Холмс.

Кэтрин Карстерс хотела что-то сказать, но передумала. Плечи ее опустились, с лица словно сорвали шелковую вуаль. Взгляд ее вдруг стал жестким, лик перекосила не приличествующая английской светской даме ненависть — видимо, именно это чувство всегда наполняло ее жизненной силой.

— Что ж, говорите, — огрызнулась она. — Выслушаем вас до конца.

— Спасибо. — Холмс продолжил рассказ, время от времени кивая в ее сторону. — После смерти брата и разгрома «Банды в кепках» Кэтрин О′Донахью — именно так ее звали при рождении — оказалась в самом отчаянном положении. Одна, в Америке, ее разыскивает полиция. Она лишилась брата, ближе которого у нее на земле не было человека и которого она, скорее всего, крепко любила. Первой ее мыслью была месть. Корнелиус Стилмен совершил глупость и раструбил о своих подвигах в бостонской прессе. Все еще в мужской одежде, она выследила его и застрелила в саду собственного дома в Провиденсе. Но в газетном объявлении стояла и другая фамилия. Приняв женское обличье, Кэтрин последовала за вторым виновником гибели ее брата на судно «Каталония». Ее план был понятен. Ничего хорошего Америка ей больше не сулила. Пора было возвращаться к семье, в Дублин. Никто бы ее не заподозрил — одинокая женщина пересекает океан в обществе компаньонки. Она взяла с собой деньги, добытые преступным путем. И где-то посреди Атлантики предстала перед Эдмундом Карстерсом. Совершить убийство в океане несложно. Карстерс канет в пучину, и ее брат будет отомщен.

Холмс обратился непосредственно к госпоже Карстерс:

— Но что-то заставило вас поменять план. Интересно что?

Женщина пожала плечами:

— Я увидела Эдмунда таким, каким он был на самом деле.

— Я так и предположил. Перед вами был мужчина, совершенно лишенный опыта общения с противоположным полом, если не считать матери и сестры, всегда его подавлявших. Он был нездоров, испуган. Да, это было забавно — прийти ему на помощь, подружиться с ним, а потом и заманить в свои сети. Вам удалось склонить его к женитьбе вопреки желанию его семьи — эта месть была куда слаще той, какую вы готовили поначалу. Быть в близких отношениях с человеком, которого ты люто ненавидишь! Но вы играли роль преданной жены, хотя спать решили в отдельных комнатах, и это облегчало вашу тонкую игру — подозреваю, муж никогда не видел вас без одежды. Ведь на вас татуировка — вот какая незадача! И где-нибудь на пляже вы просто не можете раздеться.

Все бы ничего, но тут объявился Билл Макпарленд из Бостона. Как он вышел на ваш след, как распознал вашу новую личину? Этого нам не узнать, но он был детектив, и хороший, у него наверняка были свои способы. Возле вашего дома и у «Савоя» он подавал сигналы вовсе не вашему мужу. Он подавал их вам. К этому времени он не жаждал вашего ареста. Он приехал за деньгами, которые недополучил, и желание взять свое, чувство несправедливости, недавняя рана — все это довело его до отчаяния. Вы ведь встретились?

— Да.

— И он потребовал у вас деньги. Заплатите, сколько он попросит, — и ваша тайна останется при вас. Передавая записку вашему мужу, он фактически посылал предупреждение вам. Предать огласке все, что ему известно, он мог в любое время.

— Все так, господин Холмс.

— Это еще не все. Вам надо было что-то дать Макпарленду, чтобы успокоить его, но откуда средства? Поэтому пришлось создать иллюзию ограбления. Ночью вы спустились вниз и подвели его к нужному окну. Потом открыли окно изнутри и позволили ему вскарабкаться в комнату. Отперли сейф ключом, который вы вовсе не теряли. Но и здесь не обошлось без злого умысла. Кроме денег вы дали ему ожерелье покойной госпожи Карстерс — вы знали, что для мужа это большая ценность, память о матери. Мне кажется, всякий раз, когда возникала возможность досадить мужу, вы хватались за нее со всем рвением.

Макпарленд совершил ошибку. Вы дали ему пятьдесят фунтов, но это был только первый взнос. Он потребовал еще и легкомысленно дал вам адрес гостиницы, где остановился. Возможно, вид утонченной и богатой англичанки сбил его с толку, он забыл, кем вы были не так давно. Ваш муж был в галерее на Элбмарл-стрит. Вы выбрали удобное время, выскользнули из дому, пробрались через заднее окошко в гостиницу. Макпарленда вы ждали в его номере, а когда он вернулся, ударили ножом в шею. Кстати, любопытно узнать — как вы были одеты?

— Как в прежние времена. Дамская юбка с кринолином едва ли была бы уместна.

— Итак, вы заставили Макпарленда замолчать, забрали все, что могло удостоверить его личность, не обратив внимания на портсигар. Теперь никто не мог помешать воплотить ваши планы в жизнь.

— Это еще не все? — прохрипел Карстерс. Кровь отхлынула от его лица, он вот-вот мог потерять сознание.

— Не все, господин Карстерс. — Холмс повернулся к его жене. — Хладнокровный брак, в который вы вступили, был лишь средством для достижения цели. Ваше намерение заключалось в том, чтобы уничтожить семью Эдмунда по одному: сначала мать, потом сестру, а потом и его самого. В итоге вы бы унаследовали все, что принадлежит ему. Дом, деньги, картины — все это перешло бы к вам. Даже трудно вообразить, какая ненависть вами двигала, с каким смаком вы шли к поставленной цели.

— Да, господин Холмс, я получала от всего этого большое удовольствие. Наслаждалась ежеминутно.