— Ты обещаешь? Честно-честно?

— Клянусь! — в этот момент будущий фюрер Германского народа казался мне куда более далеким, чем Антарес.

— Правда-а? — протянула Саша, и… быстро коснулась моей щеки губами! В первый раз за все время!

— Ох!

От удивления я чуть не уронил девушку на землю. Но успел подхватить, да так удачно, что наши губы совместились в одной точке пространства. Сумка с бесценной макулатурой тяжело шмякнулась куда-то под ноги. Моя рука сама собой скользнула под пиджачок, необъяснимым способом просквозила между пуговок рубашки. Я ждал возражений, гнева, может быть пощечины, но она просто обняла меня!

— Люблю тебя! — выдохнул я.

Несколько мгновений, и разделяющая наши тела одежда комками рассыпалась по траве. Я опять прижал Сашу к себе, заглянул в глаза, шепнул, сам не знаю для чего:

— Готова?

— Нет! — мотнула она головой. Но тело под моими руками кричало: — Да!

Время слов закончилось.

* * *

Трудно найти место для первой любви хуже, чем подмосковный лес. Вся моя спина оказалась в кровоподтеках от шишек, Сашины колени изрезала трава и сучья. Укусы комаров без счета. Но все это мы узнали только утром, в шалаше, до которого добрались неизвестным науке способом.

Наскоро обработав "боевые" раны и позавтракав дарами щедрой речки, мы жадно накинулись на ларионовки — забрасываемые воздушными шарами на советскую территорию листовки РОВС, прозванные так в народе по имени главного редактора и идейного вдохновителя.

Ленинградцам везет, для них это вполне обычное чтиво — ГПУ версии тридцатого года расстреливать граждан за каждый поднятый с земли листок не решилось, а иного способа противостоять валящейся с неба макулатуре в арсенале ВКП(б) тупо не нашлось. Но все чуть более отдаленные от границы города от тлетворного влияния Запада надежно защищались — советские органы правопорядка оперативно выявили узкие места подпольной логистики, и сражались там с распространителями не покладая наганов. Даже норму изобрели — более десятка прокламаций в кармане — готовая заявка на бесплатный билет до Соловков. Поэтому за все три месяца подготовки к "акту" я смог разыскать в Москве лишь один единственный экземпляр — и тот с нелепой антисемитской карикатурой на весь лист.

Тогда как вчера, всего за день, Саша без всякого труда подобрала с мостовой сразу три ларионовки. И все они оказались разными!

Выходит, не напрасно сразу после изрядно нашумевшего "Карельского похода" генерал Кутепов пошел, совсем как Ульянов, "другим путем". Разругался с кастой обрюзгших от старости общевоинских золотопогонных клерков, после чего — засел с Ларионовым и молодыми офицерами на полулегальной штаб-квартире где-то в Риге. Заставил врагов и союзников "уважать себя", пробил недурное финансирование, в общем, переломил позорный парижский тренд на деградацию. То есть создал взамен неисчислимых фейковых армий работоспособную пропагандистскую "страну Кутепию".

Как в воду глядел!

Сразу после гибели главных вождей большевизма ветераны-галлиполийцы не растерялись, а напротив, с детской непосредственностью записали произошедшее на счет собственной, необычайно эффективной подрывной деятельности. В парижах и берлинах им, пусть со скрипом, но поверили — уж очень хотели поверить. Судя по гордой пятимиллионной цифре тиража листовки и напечатанной мельчайшим кеглем инструкции по применению, воспрянувшая надеждой эмиграция выдала неограниченный кредит — деньгами и волонтерами. Количество стартовавших в направлении СССР воздушных шаров за две недели выросло в десяток раз, они существенно подросли в размерах, и после заправки дешевым угольным газом[209] могли провести в воздухе более трех суток.[210] Соответственно, район выброса резко расширился, превысив любые разумные возможности строгого чекистского контроля. Отдельные баллоны долетали из Лудзе до самой Москвы!

При виде осязаемого результата лидеры полумифического белогвардейского подполья решились на последний смертный бой, то есть гальванизировали сами себя и свою креатуру. Или, что куда более вероятно, в их глазах ненависть и жажда "вернуть все взад" наконец-то перевесили снизившийся риск. На великое "бывших" нынче не поднять, слишком напуганы, а вот захватить с собой из Подольска, Минска, Пскова, Одессы или Житомира полсотни бумажек, чтобы затем выбросить их на московскую или воронежскую мостовую… желающие нашлись в избытке.

Можно сказать, что в роли менеджера бравый капитан, а скорее — уже майор,[211] меня откровенно порадовал. Прокрутить столь серьезное дело, да еще за считанные дни — дорого стоит. А вот как идеолог — откровенно и жестко обидел. Товарищ Сталин преподносился кутеповцами как последний заступник великого русского народа, которого убили свои — жидобольшевики-инородцы. В истинной причине злодеяния РОВСовские аналитики не сомневались: генсек собрался устроить прямо на съезде ВКП(б) контрреволюционный переворот. Не смешной термидорианский, про который отмороженные на голову сторонники Троцкого долбились во все левые барабаны, а настоящий, имперский, точнее — кальку с восемнадцатого брюмера генерала Наполеона.[212]

Гипотетический план новопреставившегося кандидата в Бонапарты отличался понятной каждому простотой. Без малейшего промедления, пусть жестко, но неизменно справедливо, навести порушенный порядок. То есть отогнать от государственной кормушки полуграмотных совбуров-выдвиженцев, прекратить головокружение от успехов, не насаждать колхозы глупой реакционной силой,[213] вернуть хлеб, керосин и калоши на полки магазинов, попов в церкви. Кошельки наполнить разменным серебром и старыми добрыми золотыми червонцами. Примирить, наконец, эмиграцию с родиной. Пусть не сразу, а когда-нибудь, лет через пять, или даже десять, реституировать отобранные в горячечной злобе Гражданской войны села и пажити.

Интересно, излагали политтехнологи РОВС свою реальную жизненную позицию? Или составили гипотетический вариант "пятисот дней" под влиянием серьезных количеств рижского черного бальзама? Эффект, впрочем, от градуса алкоголя писак не зависит. Сама по себе мысль "убили свои", вне всякого сомнения, производит в рафинированных заголовками "Правды" мозгах обывателей взрыв, достойный измерения в тротиловом эквиваленте. И тут, пользуясь беспомощным положением жертвы, кутеповцы через ларионовки втискивают в сосредоточие извилин нехитрую мысль — без твердой руки генерального секретаря заполонившие столицу "жиды" в полной мере разгуляются по народным карманам и спинам.