Сначала он стоял рядом со Ставросом и наблюдал за маневрами, прикидывая, как бы сам поступил в подобном случае. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что раньше Иван выступал в роли противной стороны, то есть принимал участие в атаке крупных и тяжелых турецких галер с легкого казачьего струга, и вся наработанная им прежняя тактика не годилась. Сейчас же надо было не захватить корабль врага, а наоборот — уйти от него. Кое-какие мысли на этот счет у него появились быстро, но все перечеркнуло попадание книппеля в мачту. Теперь предстояло либо победить, либо умереть, поскольку уйти не получится, и живыми их тоже не отпустят. Во всяком случае, никто на это не рассчитывал. Когда лодки стали настигать «Кирлангич», он принял участие в отражении атаки вместе с матросами, открыв огонь из своего испанского штуцера. Пока канониры разносили картечью в щепки лодки преследователей, он сосредоточился на выбивании наиболее важных целей — рулевых и тех, кто пытался стрелять из ружей, расположившись на носу лодок. Новый штуцер оказался выше всяких похвал, ни один выстрел не пропал даром. Рядом вели огонь шесть лучших стрелков из команды, а находившиеся позади них только перезаряжали ружья. Это позволило развить очень сильный, практически непрерывный огонь, сосредоточивая его на наиболее опасном направлении, и отбить атаку. Но это была не победа, а всего лишь передышка. И далась она дорогой ценой. Четверо человек оказались убиты, трое ранены. И один из них — капитан Ставрос. Шальная пуля попала в него, когда нападающие уже разворачивались, чтобы удрать. Иван в горячке боя заметил это не сразу, а когда увидел и бросился к Ставросу, тот уже умирал. Превозмогая боль, старый капитан все же смог отдать свой последний приказ.

— Хасан, остаешься за меня… Я знаю, ты сможешь… Доведи корабль до Керчи…

С трудом сказав это, Ставрос затих. Иван прикрыл глаза погибшему, и глянул за корму. Там приближался гораздо более опасный противник. Рядом стояли боцман и четверо матросов, сжимающие ружья.

— Да пребудет с тобой милость Аллаха, Ставрос… Мехмед, нам нужно любой ценой не допустить абордажа. Удерживать этих негодяев на расстоянии и постараться сбить им ход. Пока они далеко, можно хоть как-то починить мачту?

— Увы, капитан. Быстро не получится. Да эти мерзавцы еще и стрелять картечью начнут, когда приблизятся.

— Значит, будем отползать пока так, как есть. Пока не начался обстрел, пусть команда сделает все, что сможет. Бахир!

— Да, капитан!

— Мы будем держать эту «Марию» по корме. Ты берешь столько людей, сколько тебе надо, и бьешь из кормовых пушек книппелями. Постарайся повредить им рангоут и сбить ход. Это наша единственная надежда, абордажа допускать нельзя. Их там, похоже, больше сотни. Когда подойдут близко, если сможешь попасть ядром, всади им в нос в район ватерлинии. Но пока далеко — бей книппелями. Все же, ими по парусам попасть проще. Все понял?

— Понял, капитан!

— Выполняй. Мехмед!

— Да, капитан!

— Всех, кто не занят на корме у пушек — на починку мачты. Я поведу корабль, и буду следить за ветром и за противником. Вы хорошо знакомы с вооружением «Марии Магдалины»?

— Да, капитан! Двадцать две пушки. Четыре двенадцатифунтовки на корме, по восемь трехфунтовок с каждого борта и две трехфунтовки на носу.

— Вот как?! Мы можем сыграть на этом. У нас на калибр больше… Ладно, за работу! Мехмед-бей, занимайтесь мачтой. И да поможет нам Аллах!

Иван сам стал к рулю и вел «Кирлангич» по ветру. Шебека уже вышла из бухты в пролив и кое-как с парусами на фок и бизань-мачте следовала в западном направлении в сторону мыса Тенарон, видневшегося вдалеке. Слева лежал остров Китира, справа высились горы Пелопоннеса. А сзади настигала «Мария Магдалина», медленно сокращая дистанцию. Но расстояние было еще слишком велико для прицельной стрельбы, и преследователи огня не открывали. Очевидно, берегли порох, так как были уверены, что сунувшаяся в ловушку добыча уже никуда не денется. Почти вся команда во главе с боцманом занялась ремонтом поврежденной мачты, а канониры открыли огонь из кормовых пушек. Беречь заряды смысла не было. Если все закончится абордажем, то совершенно неважно, сколько пороха останется в крюйт-камере «Кирлангич». А так, возможно, и попадут по мачтам.

На корме поочередно громыхали пушки, а Иван следил за окружающей обстановкой и думал. Благо, пока что такая возможность есть. Что вообще произошло? Почему корабль, с которым они уже не раз здесь встречались, напал на них? Причем засада была подготовлена загодя и очень тщательно. И лишь предпринятые меры предосторожности не позволили нападавшим добиться успеха. Пока, во всяком случае. И почему «Мария Магдалина» имеет свежие повреждения, характерные при обстреле картечью? Напрашивается один вывод — кто-то напал на нее раньше, и приготовил ловушку для «Кирлангич». Прежнюю команду либо перебили, либо вынудили действовать заодно. Но кто же это может быть? И что такого ценного может находиться на шебеке керченских контрабандистов, что ради нее станут городить весь этот балаган? Или конечной целью является не обычный грабеж, а что-то совсем другое, никак не связанное с ценностями? И не являются ли нападение в бухте Золотой Рог и сегодняшняя история звеньями одной цепи? Но кому это нужно?! Куда же он влез? Неужели, умудрился вляпаться в какие-то мутные политические игры между сильными мира сего, сам того не подозревая? И если сейчас все же удастся отбиться, то он поломает этим кому-то всю игру? А сам станет врагом для неизвестного и сильного противника? То, что это не Мустафа, и так ясно. Он при всем желании не успел бы предупредить тех, кто устроил засаду в Ватике. Тогда кто? Неизвестные венецианские партнеры? А зачем им это надо? Ведь раньше они получали от этого хорошую прибыль, и рисковать лишиться хорошо налаженного дела только лишь ради того, чтобы завладеть суммой, предназначенной для оплаты очередной партии товара, никто в здравом уме не будет. Или здесь есть кто-то третий, о ком никто не знает? Но какую же цель он может преследовать, если исключить обычный грабеж? Непонятно. Что-то можно выяснить, если захватить хорошо осведомленных пленных с этой «Марии Магдалины». Но для этого надо сначала ее утопить. И не факт, что пленные, даже самые информированные из них, будут знать все. Простым исполнителям много знать не положено. Но вот кто они такие, откуда пришли, какое задание получили, и самое главное — кто им отдал такой приказ, это они знать могут. А пока что остается только гадать, кто же стоит за этим безобразием…

После первого выстрела «Кирлангич» преследователи стали отвечать из носовых орудий. Какое-то время перестрелка не давала результатов, хотя Иван заметил — выстрелы Бахира ложились все же гораздо ближе к цели, а несколько раз даже зацепили края парусов. Ответный же огонь был совершенно неточен. Противник тоже бил книппелями, стараясь повредить паруса и такелаж, но снаряды падали с большим разбросом. И вот выстрел кормовой пушки «Кирлангич» наконец-то достиг цели. Хоть и не той, какой хотелось, но все же. Книппель угодил в носовую часть «Марии Магдалины». Как раз туда, где стояли ее носовые пушки. Какие именно повреждения нанес снаряд, издалека было не видно, но у преследователей сдали нервы. «Мария Магдалина» увалилась под ветер и дала бортовой залп. Толку с этого не было — ни одно ядро не попало в цель. Но если так пойдет и дальше, противник рано, или поздно, сократит дистанцию до такой степени, что вероятность попаданий резко возрастет. Иван это понимал прекрасно, поэтому лишь поинтересовался.