Яркий свет на улице ослепил меня. Я стоял, покачиваясь, тяжело дыша. «Что это было, а?» Я хотел вернуться, но возвращаться не положено почему-то.

Дальше все понеслось, как в фильме, в котором все знаешь наперед и поэтому ничего не чувствуешь. Ну что полагается делать в поезде? Пить чай? Ну, я и выпил, восемнадцать стаканов. Выбегать на станциях? Я выбегал, хотя не мог точно объяснить, зачем. С поезда я ринулся прямо на работу. «Что, приехал?» – почему-то удивленно говорили мне все. «Приехал! – злобно говорил я. – Прекрасно ведь знаете, что сегодня я и должен приехать!» – «Ну, это понятно…» – говорили все с непонятным разочарованием, словно ждали от меня какого-то чуда, а его не случилось. «Не понимаю, чего вы ждали-то? – в ярости спрашивал я. – Обычная командировка. Вы что?!» – «Ничего…» – со вздохом доносилось в ответ. В полной прострации я пошел на прием к директору. Он-то уж похвалит меня за точность, тут-то я пойму, что счастье, конечно, счастьем… «Приехал?!» – удивленно воскликнул директор. «Приехал! – закричал я. – Представьте! На что вы намекаете все тут? Вы хотите сказать, что я дурак?» – «Нет, ну почему же? – отвечал он. – Все правильно. Я просто…» – «Что просто?! Что – просто? – вцепился я. – Вы все хотите сказать, что я идиот?» – «Ну почему же…» – сказал он неуверенно.

Вечером я пошел в театр, на спектакль, на который все тогда рвались. Стиснутый со всех сторон толпой, я медленно продвигался вперед. Все двигались туда, один только рвался оттуда, крича: «Ну пропустите же! Вы что?! Семь часов уже, магазин закрывается!» Я посмотрел на него и тоже стал проталкиваться обратно. Я приехал на вокзал. Я даже сделал попытку пролезть в кассу без очереди, но при первом же окрике: «Гражданин! Все хотят ехать!» – вернулся назад. Ночь в поезде я провел без сна. И вот я вышел на вокзальную площадь, сел в трамвай. Показалась та улица, черные обрезанные ветки на белом небе. Я был холоден абсолютно. Я знал уже: момент тот канул безвозвратно (хотя я мог его и не отпускать). Я вошел в здание, начал спускаться по лестнице. Лестница была та. Я открыл дверь… Подвал. Капают капли. Толстые трубы, обмотанные стекловатой. Два человека в серых робах играли на деревянном верстаке в домино. «Ну чего? – обернулся ко мне крайний. – Забьем?» – «А-а! Давайте!»

…Самолет прилетел и сел, слава богу. Не «слава богу» другое: долго ждали багаж, а когда наконец заскрипела лента и он перед нами поплыл, понеслись стоны… То был не он! Вернее, он, но какой? Что за адская колесница прокатилась по нашим вещам? Словно самолет наш все же не долетел – только так можно объяснить такое состояние багажа! Или, может, авиалайнер терял наши баулы по пути, и потом их откапывали и тащили сюда? Версия более гуманная – но тоже, увы, не утешает.

Вперемежку с раздавленными и разорванными чемоданами плыли и отдельные вещи, оказавшиеся вне тары: бывшие сувениры, раздробленные флаконы, сломанные игрушки… В общем, подарки к Рождеству – нынче как раз канун!

Нервные побежали жаловаться – и получили, ясное дело, достойный отпор. Пришла волевая женщина и сказала с достоинством:

– А вы думаете, такое у НИХ первый раз?

– А у вас? – кто-то пискнул робко.

Женщина, подавив его взглядом, удалилась. Вопрос закрылся. О! Вот и мой чемодан! Целый и даже застегнутый. Только вроде как-то опух. Не пори ерунду: с чего это? Ухватил его, сволок. Жаль, правда, оторвали ручку и хвостик, за который я его гордо катил. Вынес в обнимку. Прощай, чемодан. Доеду – и выкину!.. Ошибся, однако. Пришлось еще в этот вечер пообщаться с ним! Таксисты, конечно, оборзели – но это тоже ерунда. Главное, добрался.

Рано радовался! Обессиленно сел в прихожей. Сегодня в доме как раз никого… можешь отдышаться. Обольщаешься! Сунул руку в чемодан… и словно нащупал змею! Выдернул вместе с рукой женское платье! За ним – туфлю! Вот так. Сел еще глубже в кресло. Перепутал чемодан? Или ОНИ перепутали вещи? Вынули, потом сунули не туда? А, неважно как. Главное – отчаяние. Ты никто и ничто. И с тобой делают что хотят!.. Как, впрочем, и с остальными. Но я же ясно видел свои пакеты! Да. Вот они. Но есть и чужие. Вот этот, например… с аккуратно сложенными в магазине детскими футболками… Подарки к Рождеству. Рождество скоро!

Хорошо к нему приближаемся! Надо бы, конечно, камчатую скатерть (что такое камчатая?), витые свечи, вино… Но чему радоваться? Где вы, волхвы, предвещающие радость? Собрал чужие вещи в чемодан (свои выбросил)… Надо отвезти это обратно. Выходит, я – волхв? Со скрипом суставов поднялся. Да, нелегко в наши дни выполнять эту радостную обязанность!

Сошел вниз. Такси в этот праздничный вечер почему-то шли косяком… но платить ту же дикую сумму, чтобы ехать от дома, – выше моих сил. И возможностей. Поволок чемодан к метро. Жаль, оторвали хвостик. Не покатишь… Это я уже говорил. Странное какое-то Рождество. Улицы черные. Где вы, волхвы?.. Ах да.

Но силы, однако, кончились. Очнулся я в маршрутном такси. Неподвижном. Унылый незнакомый пейзаж. Какие-то пьяные юнцы, явно ищущие жертву… А кто-то ждет утерянные вещички, надеясь на чудо к Рождеству.

– Где я?

– Конечная. Авиагородок.

– А аэропорт? Вон ведь у вас написано! – ткнул в отчаянье в грязное стекло.

– Это – по требованию заезжаем. А ты спал! – зевнул водитель. Явно тоже собирался поспать. – Сейчас в парк. Ну хочешь, до метро тебя довезу, еще успеешь, – сжалился он.

– Нет!

Я стал выбираться. Пешком в аэропорт дойду. Должно же в эту ночь хоть что-то случиться!

– Видишь, в конце улицы автобус стоит? – Он глянул на часы. – Последний. Через минуту отправляется. Может, и забросит тебя в аэропорт?

А как ты потом выберешься оттуда? А благодарности не дождешься. Скорее оскорбления… Но это уже пустяк! Давно я так не бежал, особенно с чемоданом!

В «бюро багажа» в аэропорту сдал попавшие мне чужие вещи. Приняли их как-то устало, без огонька. Хорошо хоть, не допрашивали. Но, главное, сделал кому-то радость под Новый год – кто это получит. Кто волхвы? Мы!

Сверкая, вдруг полетел снежок. С разбегу ввалился я в какое-то «средство передвижения» – замедлив ход, оно меня подождало – и оно сразу же дернулось и поехало. И по пришедшему вдруг вместе с бензиновым запахом толчку радости я почувствовал, что Рождество уже началось.

Проснулся я от колокольного звона. Давно он не доносился сюда – туманная оттепель глушила звуки. И вдруг – словно колокольня рядом: идут и глухие тяжелые удары, и бойкий перезвон. Сдвинул шторы: косая солнечная «косынка» на доме напротив. Сердце радостно прыгнуло. Но что, собственно, произошло? Просто сильный мороз обостряет все чувства. Заметил не я: в сильные морозы вспоминается детство. Эта яркость, восторг, пронзительность жизни однажды наполнили твою душу, когда ты вышел еще в валенках и закутанный платком, и между тобой и счастьем ничего еще не стояло, и ты его испытал. И теперь оно вспоминается при той же картинке за окном, и вдруг кажется: откроешь дверь и выйдешь прямо в жизнь без забот.