– Ну да, ну да, – покивал профессор Кайсанбек Аланович. – Ведь и Лаокоона растерзали подводные змеи…

– Кого-кого? – переспросил Зиняк вместо временно отсутствующего Кости.

– Это из греческой мифологии… У Вергилия хорошо описано. Впрочем, неважно. А вы знаете, друзья, – сменил тему профессор, – что мы идем по скальному массиву, который считается самым старым вулканом на Земле? По некоторым оценкам, ему сто пятьдесят миллионов лет!

– Сровнять бы его с землей, – злобно пробормотал Воловик. – Задолбало уже по горам скакать! Я моряк, а не горный козел!

– Да ладно тебе, – успокоил его Зиняк. – Ты глянь, красота-то какая кругом!

Горы вокруг действительно отличались изумительной красотой. Густо поросшие зеленью, величественные, одни вздымались до самого неба. Там, где от ветра и штормов обнажилась земля, среди бурых и рыжих вулканических пород посверкивали вкрапления кварца, халцедона и сердолика. Прямо по курсу грозно нависала скала Святая – самая высокая точка Кара-Дага.

– Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет, – заявил Пошта и вытащил атлас. – Путей обхода у нас два. Налево пойдем – пройдем через хребет Кок-Кая, мимо Чертового Пальца, через хребет Хоба-Тепе к Мертвому городу. Маршрут живописный, но длинный, и воды там почти нет. Направо пойдем – преодолеем Гяур-Чешме, хребет Карагач и выйдем прямо к биостанции. Там должны встретиться родники, если верить карте. Но Мертвый город – идеальное место для засады, раз уж мы предполагаем, что похитители Костика идут за нами.

– А что если они выберут правую дорогу? – спросил Зиняк. – Они же знают конечную точку нашего маршрута. Значит, могут попытаться нас обогнать.

– Да уж, – насупился Пошта. – Хоть монетку подкидывай.

– Не будем мы ничего подкидывать, – сказал Воловик. – Мертвый город – это напротив скалы Золотые Ворота, правильно? Такая арка из воды торчит недалеко от берега. Между Львом и Иваном-Разбойником.

– Ну да, – сверился еще раз с картой Пошта.

– Вот там последний раз карадагское чудовище и видели.

– Ну оно же не сухопутное! – заявил профессор Кайсанбек Аланович. – На берегу-то нам ничего не угрожает.

– Да? – прищурился Воловик. – Только вот с берега его и видели. А выжил из видевших только один, и тот с ума сошел от ужаса. Нет уж, давайте от берега держаться подальше. Хоть я и ненавижу горы, а в лапы к морскому змею попадать не хочу.

– Решено, – Пошта захлопнул атлас. – Пойдем через Гяур-Чешме и Карагач. Засаду устроим непосредственно на биостанции.

Дорога до биостанции заняла у них остаток дня и часть ночи. Привал сделали короткий, спали вполглаза. С рассветом вышли на хребет Карагач. Отсюда открывался изумительный вид: изумрудно-зеленое море (в глубинах которого обитали ктулхи и карадагское чудовище), изрезанный скалистый берег и густые заросли джунглей на пути к частично затопленной биостанции.

– Это еще что за дендропарк? Откуда в Крыму тропические растения? – удивился Кайсанбек Аланович и тут же сам себе ответил: – А! Понял! Это, видимо, ботанический сад! Эк его за годы запустения! Разросся, одичал… Боюсь, что этот отрезок пути нам дастся нелегко. Читал я про джунгли, готовьте мачете, друзья.

Сразу после спуска с хребта отряд будто попал в другой мир. Душно, влажно, сыро. Ветвистые деревья смыкаются над головой, папоротники в рост человека полностью поглотили тропу. Толстые, как колонны, лианы свешиваются с гигантских стволов, заплетаются хитрым макраме. Вздыбленные корни путаются под ногами. Земля – не земля даже, а мерзкая смесь грунта и перегноя, чавкает под ногами. Пахнет болотом, ядовитыми испарениями. Поште любая отрава была нипочем, все-таки листоноша, организм сильнее человеческого, иммунитет будь здоров, а вот Воловику, Зиняку и профессору пришлось замотать нижнюю половину лиц тряпками, за неимением противогазов, что, конечно же, комфорта прогулке не добавило.

Шли крайне медленно. Первыми шли матросы, деловито размахивая мачете и с утробным хаканьем срезая особо толстые лианы. Лианы падали под ноги с тяжелым стуком. Потом осторожно ступал профессор, то и дело удивленно присвистывая при виде новых, неизвестных науке видов флоры. Замыкал процессию Пошта, весь мокрый, потный, уставший, с «Тавором» наперевес. За каждым деревом ему чудилась опасность, каждый кустарник таил в себе смерть, а еще по пятам догоняли отряд неизвестные похитители Кости…

Наконец, вышли на небольшую поляну, где можно было перевести дух.

– Уф, – выдохнул Зиняк и воткнул мачете в землю. – Понасажали тут, мать их якорная бухта! Будто своей травы не хватало!

– Вы не понимаете, уважаемый мичман, – возразил Кайсанбек Аланович. – Ведь это же был уникальный объект, часть карадагского заповедника! Сюда свозили культуры со всего мира, с трудом выращивали. Конечно же, после Катастрофы многие погибли – вступил в дело его величество естественный отбор, но уж зато те, что выжили – мутировали так хитро, что теперь борются за звание доминирующего вида, за место под солнцем, так сказать…

– Да и пусть себе борются! – махнул рукой Воловик, – лишь бы нам не мешали. Что за вонь тут стоит, кстати?

Запах вокруг действительно стоял специфический – слегка сладковатый и донельзя противный, как от гниющего мяса.

– Наверное, это орхидеи так пахнут, – предположил профессор, указав на заросли гигантских, изумительно красивых цветов – оранжевых, лиловых, синих, бледно-розовых.

– Я всегда считал, что орхидеи не пахнут, – пожал плечами Пошта.

– О, дружище, – всплеснул руками Кайсанбек Аланович, – тут вы заблуждаетесь! Орхидей, да будет вам известно, более тысячи видов – и это до Катастрофы и всех мутаций! Некоторые очень даже пахнут. А некоторые…

– Пойду понюхаю. – Зиняк вытащил мачете и зловеще взмахнул им. – Посмотрим, как они будут нам вонять, когда я их, сволочей, под корень изведу…

– А некоторые, – повторил профессор, – были даже плотоядными. Ловили мух, да-да, и переваривали живьем.

С предупреждением профессор несколько запоздал. Стоило мичману приблизиться к орхидеям, как несколько тонких, но прочных веток обвили его лодыжки, а сам цветок приглашающее раскрыл лепестки, обнажив маленькую, но самую натуральную пасть – с сотней мелких зубов и потеками густой слюны.

– Берегись! – закричал Воловик.

Зиняк отмахнулся мачете, и зубастый цветок упал к его опутанным ногам. Но на место одного погибшего цветка тут же встали двое. А к побегам присоединились еще с полдюжины, оплетая ноги мичмана, будто паутиной.

Схватка мичмана с хищными цветками происходила в полной тишине (у Зиняка не было времени даже материться), и оттого казалась совершенно нереальной. Зиняк махал мачете, срубая все новые и новые орхидеи, пытался распутать ноги, запутываясь еще больше, а Пошта, Воловик и профессор не приближались, чтобы не угодить в ту же ловушку.

«Копать-колотить! Чем ему помочь? – судорожно думал Пошта. – Стрелять? Бессмысленно, пули цветкам не страшны. Кинуть гранату? Зиняка посечет осколками. Полезть в рукопашную и оказаться в таком же плену? Нет, это не выход. Эх, сюда бы Костю с его бумерангом!».