— Возможно. — Шейн поразмышлял, потом спросилснова: — Почему он не защитил Майкла?

— Он дал людям Оливера разрешение на то, чтобы войти, итем самым снял Защиту дома. Однако дом сделал все возможное, чтобы уберечьего. — Эмили развела руками. — Может быть, помогло то, что Оливерпытался не убить Майкла, а превратить.

— В вампира, — сказала Ева.

— Да.

— Я всегда хотел спросить, почему этот способпревращения не работает? Я имею в виду, вампиры продолжают кусаться, но…

Амели ничего не сказала. Она казалась задумчивой илипыталась что-то припомнить. Это было долгое и неуютное молчание. Наконец, онапроизнесла:

— Дети, вы знаете о теории геометрической прогрессии?

Клер подняла голову.

— Сколько вампиров потребуется, чтобы превратить весьмир в вампиров, если это будет так просто? — Амели улыбнулась, Клэроткрыла было рот. — Моя дорогая, я не жду от вас ответа. Хотя, есликогда-нибудь ты подсчитаешь это, сообщи мне, я хочу видеть результат, который утебя получится. — Амели продолжила: — По правде говоря, мы были оченьблизки к людям в юношеские годы, когда их было гораздо меньше. И между намибыло заключено соглашение, что тайна превращения человека в вампира, должна бытьнадежно сохранена. Со временем, знания о том, как создать больше вампиров,начали забываться, потому что о них просто перестали упоминать. Потом этимизнаниями владели лишь старейшины. А теперь они окончательно потеряны, заисключением двух мест.

— Здесь? — спросила Клэр.

— Здесь, — сказав это Амели коснулась своеговиска. — И здесь. — И она указала на Шейна.

— Что? — Клэр и Ева воскликнули вместе. У Клэрпронеслось в голове: «о, Боже мой, я целовалась с ним, а он был вампиром». Шейнвыглядел очень странно. Но точно не растерянно. Скорее виновато.

— Да, — сказал он и сунул руку в карман джинсов.Он вытащил небольшую книгу. На обложке — оттуда, где сидела Клэр, можно былоэто увидеть, — стояла надпись «Сонеты Шекспира». — Это было все, чтоя смог придумать.

Шейн раскрыл книгу, и томик пожелтевших страниц выскользнулиз обложки, аккуратно надрезанный по обоим краям.

— Очень умно, — сказала Амели. — Вы дали имобложку, наполненную ненужными им словами, и сохранили себе жизнь, что былосамым важным. Но что, если я скажу вам, что обложка была важнее содержания?

Он посмотрел потрясено.

— Я должен был использовать этот шанс.

— Мудрое решение, — сказала она. — На самомделе, я должна предупредить вас, что Оливер взбешен, потому что это, — онакивнула в сторону книги, — проскользнуло у него сквозь пальцы. И поэтому ясчитаю, что могу быть вам полезной.

Глаза Шейна загорелись, и он сказал:

— Полезной? Это сделка?

— Да, Шейн. Мне необходимо то, что ты держишь в руках!И я обещаю, что только эта сделка будет иметь значение, потому что яединственный вампир имеющий значение. Я возьму книгу и уничтожу последнююписьменную летопись о том, как могут быть созданы вампиры, что обеспечит моюполную безопасность. Уже никто не посмеет выступить против меня из-за страхапотерять то, что знаю только я. — Она сидела, откинувшись спиной наподушки, и смотрела на него своими спокойными глазами. — В обмен ты и всеобитатели Стеклянного дома получат пожизненную Защиту. Наш договоравтоматически отменяет все прежние твои договоренности, например, ту, которуюты заключил с Оливером через Брэндона.

— Оливер босс Брэндона? — спросила Клэр.

— Босс? — Амели поморщилась и кивнула. — Да.Именно так. Я не могу приказывать Оливеру, а он не может приказывать мне. Нопока он не владеет секретами, известными мне одной, он не может свергнуть меняв Морганвилле. И никто не поддерживает его в борьбе против меня. Сейчас мы неравны.

Шейн посмотрел на книгу, которую держал в руках.

— И это может все изменить?

— Да, — сказала она тихо. — Эта книга в итогеуничтожила бы всех нас. И вампиров, и людей. Если вы передадите эту книгу мне,я буду перед вами в долгу, и я буду исправно платить по счетам.

Шейн всего секунду, одну мучительно долгую секунду,размышлял над ответом, затем поднял книгу вверх:

— Майкл? — Спросил он. — Да или нет? —После еще одной долгой секунды, он вздохнул. — Думаю, это да. Ну, для тебявсе, что повредит Оливеру, уже доброе дело… — Он протянул книгу Амели.

Она не сделала ни одного движения, что бы ее взять.

— Я хочу, чтобы ты понял, — сказала она, и глазаее были холодны, — как только ты передашь ее мне, сделка будет заключена.Всех обитателей Стеклянного дома оставят в покое. Но вы никогда не сможетепокинуть Морганвилль. Я не могу рисковать, выпустив вас из поля зрения.

— Ясно. Но если мы сейчас уйдем, нас поджарят снаружи,верно? — Шейн держал книгу на вытянутой руке. — Возьми. Оливер былправ в одном: эта книга для нас смерти подобна.

— Наоборот, — сказала она, и ее бледные пальцывзяли ее. — На самом деле это ваше спасение.

Она встала, огляделась и вздохнула.

— Я скучала по этому месту, — сказала она. —И я думаю, оно также скучало по мне. Когда-нибудь я вернусь. — Она нажаласкрытую защелку на ручке дивана, и без слов повернулась, чтобы уйти.

— Хей, а что насчет копов? — спросил Шейн. —И всех тех людей, которые пытались убить нас сегодня?

— Они подчиняются Оливеру. Скоро они узнают, что выбольше не представляете угрозы. Однако и вы не должны в будущем нарушатьнейтралитет. Если вы это сделаете, это будет вашей ошибкой, и мне придетсяпересмотреть свое решение. А это было бы… печально — Она одарила его широкойулыбкой. С клыками. — До свидания, дети. И получше заботьтесь об этомдоме.

Двое вампиров-охранников двинулись следом за ней. Дом былнаполнен дымом и тишиной. После того, как стихли шаги на лестнице, больше нераздалось ни единого звука. Клэр сглотнула.

— Гм… что мы только что сделали? — Спросила она.

— Практически все, что могли, — сказалШейн. — Я проверю улицу.

Его никто не захотел отпускать и они начали спускатьсявместе: Шейн с битой, Ева с ножом и Клэр, вооруженная отломанной от стуланожкой.

В доме никого не было. Входная дверь была распахнутанастежь, а на улице постепенно разъезжались полицейские машины, оставляя водиночестве большой черный Кадиллак. Лимузин тоже уезжал. Его тонированныестекла ослепительно сверкали на солнце.

Все закончилось в считанные секунды. Ни машин, ни вампиров,ни одной души вокруг. Ни Моники. Ни Ричарда. Ни Оливера.

— Дерьмо, — сказал Шейн. Он стоял на крыльце,глядя на то, что висело рядом с дверным звонком. Это была черная лакированнаядоска с выгравированным на ней знаком. Тот же символ, который они видели наобложке книги, посланной Оливеру. — Означает ли это, что это она написалакнигу?