остаются критически важными показателями в экономике, и именно здесь люди обретают самоуважение. Поскольку автоматизация всё больше и больше влияет на общество, ответ на этот вопрос должен претерпеть фундаментальные изменения.

Если мы правы относительно автоматизации и ее воздействия на общество, то к 2050 году бóльшая часть людей перестанет работать с девяти до пяти по 40 часов в неделю, как это принято сегодня. Имея базовые средства к существованию, обладая энергией, едой, пользуясь медицинскими и образовательными услугами, предоставляемыми как часть конкурентоспособной инфраструктуры умного города, вы, вероятно, сможете сводить концы с концами и не работая полный рабочий день. Конечно, если вы захотите путешествовать, покупать новейшие гаджеты, питаться в престижных ресторанах и т. д., вам, вероятно, придется вносить больший вклад, чем если бы вы были счастливы обойтись и без всего этого. Основная идея в том, что мы все будем работать меньше. Но насколько меньше?

Если долгосрочные тенденции сохранятся на прежнем уровне, можно ожидать, что к 2050 году большинство людей будут работать около 25 часов в неделю или даже меньше[198]. Добавим сюда тот факт, что ожидаемая продолжительность жизни в развитых странах, по некоторым оценкам, вырастет в среднем до 90–95 лет, причем продуктивные рабочие годы останутся в возрастном диапазоне от 20 до 70 лет, – а значит, через 30 лет пенсионные предложения будут совсем другими. Во-первых, на свои сбережения вам надо будет протянуть в два раза дольше, чем ожидается при сегодняшних пенсионных сценариях. Во-вторых, сокращение рабочего времени в течение всей вашей трудовой жизни может с течением времени привести к снижению заработной платы и сокращению сбережений. Независимо от последствий из-за внедрения искусственного интеллекта и безработицы, вызванной технологическим прорывом, нам по-прежнему будет необходимо расширять инфраструктуру социальной защиты, особенно для пожилых людей.

Изучая исторические данные о занятости, мы видим, что, хотя в целом постоянное соотношение занятого населения к общей его численности сохраняется, длительность рабочего дня продолжает снижаться с 1950-х годов, сократившись примерно на 25–30 % только за последние 50 лет.

Эти данные опираются на текущие тенденции и не учитывают безработицу, вызванную внедрением технологий. Исследование Федерального бюро статистики труда США показывает, что участие в рабочей силе снижается начиная с пика в 1970-х годах, когда ежегодный рост составлял с 2,6 %, до 0,5 % в будущем десятилетии. Кроме того, к 2050 году замедление роста населения приведет к старению рабочей силы и удвоит долю работников в возрасте 55 лет и старше (с 13 % до 24 %[199]).

Япония в 2019 году повысила пенсионный возраст до 65 лет. Австралия и другие страны к 2023 году собираются увеличить возраст доступа к национальным пенсионным планам до 67 лет, исходя из старения населения и сокращения пенсионных фондов. По оценкам Американского законодательного совета (ALEC), в одних только Соединенных Штатах необеспеченные обязательства, основанные на тенденциях доходности пенсионных фондов, в ближайшем будущем превысят 6 трлн долларов.

Рисунок 9. Отношение уровня занятости в глобальном исчислении к общей численности населения в сравнении со средней продолжительностью рабочего времени (источники: ОЭСР, Гронингенский университет)

В какой-то момент конфликтующие тенденции, такие как старение рабочей силы, зависящее от постоянной занятости, продолжающееся сокращение рабочего времени, рост безработицы, связанной с технологиями, и бóльшая зависимость от сбережений, необходимых для того, чтобы дожить до 90 лет, – всё вместе обрушится на нас кошмаром политического хаоса. В отсутствие сложной политики планирования и за недостатком предусмотрительности крупнейшие и самые старые демографические сегменты общества могут быть массово брошены из-за простой неспособности капиталистической системы предвидеть подобный уровень системных изменений.

Нельзя смотреть на эти тенденции и не понимать, что работы на всех не хватит. Занятость и труд в целом не принесут результатов, необходимых обществу для упорядоченного и справедливого функционирования, если мы не переосмыслим, как они сами должны работать. И неважно, готовы ли вы усердно трудиться или безропотно примете то, что останется в доступе. Даже если работа найдется, вам едва ли сумеют предложить достаточное количество рабочих часов по разумной ставке, чтобы вы смогли обеспечить себе приемлемый уровень жизни, тем более в пенсионном возрасте. Вспомните цифры из глав 1 и 2, которые ясно показывают, что в Соединенных Штатах человек с минимальной заработной платой, работающий по 40 часов в неделю, сегодня не может позволить себе даже простую двухкомнатную квартиру[200].

«Чем вы занимаетесь?»

Что отвечать на этот вопрос в будущем?

Вполне вероятно, что к 2050 году ответить на него будет намного сложнее, чем сегодня. Подобно тому безработному из Лос-Анджелеса, который вынужден представляться то продюсером, то писателем, то режиссером и актером, в будущем нам, возможно, придется освоить целый набор занятий, которые будут поглощать наше время. Мы либо устроимся на работу, увеличивающую наш безусловный базовый доход, либо сможем всю жизнь учиться, либо со страстью отдадимся какой-то более широкой социальной деятельности, а можем и посвятить жизнь нивелированию ущерба, нанесенного нашей планете.

Сама по себе работа для большинства из нас отойдет на второй план, в основном из-за того изобилия, которое создаст ИИ, и разрушения традиционного уклада труда, основанного на процессах, доминировавших со времен промышленной революции. Но что, помимо работы, будет формировать системы ценностей XXI века?

Новые системы ценностей XXI века

Великая депрессия 1929 года опустошила мировую экономику. Треть всех банков в США обанкротилась. К 1933 году валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения в США упал на 47 %. В большинстве крупнейших экономик мира уровень безработицы составлял 20–25 %. В промышленных и горнодобывающих районах Великобритании безработица достигла почти 70 %, более 3,5 млн британцев остались без работы. Количество бездомных резко возросло. Цены на жилье обрушились на 67 %, международная торговля в Соединенных Штатах упала на 65 %, а торговля в Великобритании сократилась вдвое. В целом фондовому рынку потребовалось почти 25 лет, чтобы восстановиться.

После финансового краха 1930-х годов экономическая политика стала гораздо более коллективно-ориентированной. Как и сегодня, экономисты страстно отстаивали различные политические подходы. Бóльшая часть правительств отказалась от консервативной политики начала XX века, поскольку считалось, что она тесно связана с рыночными сбоями во время Великой депрессии. Основной стратегией стали усилия по поддержанию низкой стоимости рабочей силы для поощрения занятости и стабилизация стоимости валюты. В США был создан «Новый курс», призванный вернуть американцев к труду посредством обширных программ общественных работ для безработных.

Великая депрессия сильно повлияла на общество, и поколение, пережившее ее, навсегда изменилось. Депрессия 1930-х годов и Вторая мировая война заставили людей максимально сосредоточиться на сбережениях. Лишь в середине