У них оставалось еще два дня отпуска, после чего они должны были вернуться через Неаполь на Мальту ожидать новых назначений. Оба были одеты в хаки, поскольку все личные вещи утонули вместе с 663-й, и ожидали прибытия на Мальту, чтобы сделать покупки.

Два дня с друзьями, а потом еще три дня в одиночестве я наслаждался свободой и независимостью. Я постарался на время выбросить из головы все касающееся лодок, топлива, двигателей, орудий и матросов и предаться отдыху. Последнее у меня хорошо получилось.

Я впервые побывал в опере и был ошеломлен великолепием театра и щемящей красотой музыки. Я побывал в древних храмах и картинных галереях. Я долго стоял на площади Святого Петра, разглядывая величественную громаду собора, а потом провел несколько часов в соборе, выглядывая оттуда на площадь.

Это был побег от войны ровно на пять суток, которые я провел в красивейшем старинном городе, центре искусства и культуры. Я вкусно ел и пил, знакомился с новыми людьми и наслаждался сном на кровати шириной больше двух футов. Каждый день я принимал ванну и старался завтракать как можно позже.

А затем передо мной встала проблема возвращения обратно. Первый этап оказался несложным. Я уже успел обзавестись некоторыми связями и весь путь до Неаполя проделал в штабной машине в компании с двумя очень симпатичными медсестрами.

Из Неаполя я поехал на грузовике в Фоггию (большой аэродром недалеко от Манфредонии), совершив таким образом путешествие через Апеннины, причем при свете дня. Пейзажи, сменявшиеся вокруг, были один красивее другого, но моему организму поездка по горной дороге на грузовике явно пришлась не по вкусу, и в Фоггии я с большим удовольствием извлек свое ноющее тело громыхающего транспортного средства. Как оказалось, передышка была недолгой, и мне пришлось забираться в другой, не менее тряский грузовик, доставивший меня в Бриндизи.

Ремонт 658-й был уже закончен, Тони казался довольным результатом, осталось только выйти в море для испытаний. Через два дня мы уже шли в Анкону.

Я чувствовал себя прекрасно, лодка тоже была в хорошем состоянии. Мы были готовы к работе.

По пути на север я просматривал полученную накануне почту. Одно из сообщений было от командующего, которого я встретил на лестнице в Казерте. В нем было сказано:

«На протяжении последних месяцев я с удовлетворением следил за операциями легких Береговых сил, действующих из Бастии и на Адриатическом море. Постоянная угроза морским путям противника имела прямое влияние на успех наших армий в южной Франции и Италии. Высочайших почестей достойны офицеры и матросы, чей опыт и мужество позволили уничтожить много военных и торговых судов и ценных военных грузов. Достоин похвалы и береговой персонал, усилиями которого наши корабли поддерживались в хорошем техническом состоянии.

Прошу вас передать мои поздравления всем заинтересованным лицам».

(Очевидно, весьма сомнительное впечатление, произведенное на командующего младшим лейтенантом Рейнолдсом, не испортило общей картины.)

Привыкнув к тому, что операции Береговых сил не пользуются особой популярностью у властей предержащих, такое внимание со стороны командующего было особенно приятным. Возможно, если бы потенциал лодок и катеров получил должную оценку раньше, мы не испытывали бы столь серьезных проблем с запчастями и получением запасов, каких было великое множество еще в недалеком прошлом.

В Анконе мы узнали все новости разом, пригласив выпить Кена Голдинга, нового командира 633-й. Стив Ренделл возвращался в Канаду в отпуск, и Кен, ранее командовавший «воспером», сменил его на посту командира.

Еще одна новость, которую мы узнали от Кена, оказалась удивительной и волнующей для всех нас. Когда он прибыл на Мальту, Деррик стал командиром 655-й и вместе с Джонни Маддом (бывший штурман Питера Барлоу) и Тони Марриоттом после завершения ремонта лодки и установки радара присоединится к нам. Это была прекрасная новость для всех «младших собак».

Корни был на островах, и мы поспешили отправиться к нему. Теперь выражение «на островах» можно было рассматривать буквально, потому что Вис после падения южных островов находился довольно далеко от переднего края и утратил свое стратегическое значение. Теперь наши лодки работали с защищенной якорной стоянки, носящей имя Вели-Рат, расположенной у северной оконечности острова Дуги – внешнего острова группы (недалеко от Зары).

Когда прямо по курсу появилась земля, я стал с тревогой выискивать береговые ориентиры, чтобы точно установить наше местонахождение. Малейшая ошибка могла стоить жизни. Острова к северу от Дуги еще оставались в руках немцев, так же как и Зара – главный порт региона. В дневное время здесь вполне можно было встретить вражеский корабль или самолет, так что к делу следовало отнестись со всей серьезностью. К тому же нельзя было забывать о минах. Наша карта изобиловала заштрихованными участками, означавшими минные поля, и, хотя на стоянку вел очищенный канал, не было никакой гарантии, что накануне ночью сюда не пожаловал настырный немец на небольшом катере и не заминировал узкий проход.

Очень скоро я понял, что могу не слишком беспокоиться. Наш новый штурман – «боевой бобер» Бэтл полностью оправдал свою репутацию опытного и надежного специалиста. В расчетное время прямо по курсу оказался Макнарский канал, а справа по борту замигал маяк Вели-Рат. Затем я увидел мачты эсминцев класса «Хант» и почувствовал себя дома.

Вокруг низких круглых холмов известнякового острова возвышался мрачный, лишенный растительности барьер – на голых скалах лишь изредка виднелись «проплешины» низкорослого, больше напоминающего щетину кустарника. Пейзаж не выглядел приветливым, но, тем не менее, не казался и уродливым. В нем была своеобразная красота отчужденности, величие одиночества.

Стоянка Вели-Рат была переполнена. Здесь стояло три «Ханта» – «Уитленд», «Лодердейл» и «Эггесфорд» – все они выглядели мирными и спокойными. У борта каждого были пришвартованы катера и канонерки. На дальнем конце стоянки замигала сигнальная лампа – лейтенант-коммандер Морган Джайлс приказывал нам подойти. Его штабное судно было для меня новым. Это был пехотно-десантный корабль с дополнительной надстройкой и установленным вместо мачты радаром. На его борту было выведено «LCH-315». Официальная расшифровка этой аббревиатуры означала десантный «корабль-штаб», но партизаны называли его «лошадиный корабль», уверяя, что палубная надстройка внешне очень похожа на конюшню.[20]

Я доложил о прибытии Моргану Джайлсу, который принял меня с удивительной теплотой и сердечностью, вернулся на 658-ю и увидел, что к нам приближается весельная шлюпка, где сидит улыбающийся Корни. Мы встретили командира со всеми подобающими церемониями. Корни был явно рад нашему возвращению.

– Как новый радар, Ровер?

– Блеск! Это настоящая бомба, Корни! Мы засекли катера на расстоянии семи с половиной миль! Да и репитер в штурманской рубке – прекрасная идея. Туда можно спуститься и оценить ситуацию за считаные секунды.