Сама контора занимала старую квартиру с высокими потолками, белой штукатуркой и паркетом. Эмили заметила три двери направо, в сторону улицы, две из них открыты. Кабинеты, в которых сейчас никого нет. Основным рабочим местом этих адвокатов был зал суда. Они зарабатывали на судебных процессах, защищая истца и иногда представляя жертву преступления, им незачем сидеть за столом и перебирать бумажки. Ей повезло, что Тиберг оказался на месте.

На стене висела аляповатая картина, изображавшая ратушу на Шелегатан пятьдесят лет назад. В общем-то, и сегодня она мало изменилась: большая, с высоко взлетевшей башней, где, по слухам, хранился секретный архив плохо написанных приговоров.

В комнате налево находилась рецепция: стол и множество шкафов. На секретарше были наушники с микрофоном, и она, похоже, принимала по звонку в минуту, одновременно ожесточенно стуча по клавишам.

Эмили прислушалась. Здесь все было по-другому. Количество клиентов, которые позвонили только за последние десять минут, уже превысило ее годовую клиентскую базу.

После того как Тедди испарился, она довольно быстро успокоилась. Но теперь она не понимала, будет ли он вообще продолжать работу. Что ж, это его проблемы, тогда он не получит обещанное вознаграждение.

Секретарша позвала ее:

– У Уве есть пять минут, потом ему нужно в суд.

Уве Тиберга почти не было видно за всеми папками, книгами, бумагами, компьютерами, ручками, блокнотами и пресс-папье.

Он выглядел крайне официально и скучно со своим пробором, белой рубашкой и темно-серым костюмом без галстука. У него был мощный подбородок и любопытный взгляд.

На стене висели две картины, производившие впечатление, как будто какому-то малышу разрешили заляпать холст краской, но они были не хуже Дэмиэна Хирста. Там же в рамках висели вырезанные из газет зарисовки судебных процессов. На одной из них она узнала Уве. Художник обратил внимание на его подбородок и изобразил эту часть лица так, что она напоминала посадочную полосу для самолета, внезапно решившего приземлиться в зале заседаний.

Эмили протянула Уве свою визитку:

– Я не отниму много времени.

– Катинка сказала, что у меня всего пять минут?

– Конечно. Вот в чем дело. Мне нужно связаться с одним из ваших клиентов, Исаком Нимродом. Я знаю об адвокатской тайне и прекрасно понимаю, если вы не захотите поделиться его контактными данными со мной, незнакомым человеком, но…

– Думаю, вы сами все довольно хорошо объяснили, – оборвал ее Уве и встал с кресла. Он застегнул кожаный портфель, стоявший на полу, и взял в руку айфон.

Эмили удивилась странному выбору чехла для телефона: из розового пластика, с ушками зайчика из «Playboy».

– Постойте, дайте мне объяснить два момента. Во-первых, мое дело никак не касается Исака Нимрода, я могу гарантировать, что он не пострадает в правовом отношении из-за разговора со мной. Во-вторых, я вполне уверена, что Нимрод очень разозлится, когда узнает, что вы помешали мне с ним связаться.

Уве хмыкнул или просто глубоко вздохнул.

– Чему вас, молодых, только учат. Вы ведь работаете в адвокатской фирме. Вы знаете, что такое профессиональная этика?

– Поверьте мне.

– Вот мне интересно. Я всегда верен своим клиентам. Если я об этом забуду – перестану быть практикующим адвокатом. Зачем обществу вообще нужны адвокаты, если они не ведут себя, как положено в правовом государстве? Я не могу даже подтвердить, что Исак Нимрод мой клиент. Я ничего не имею права о нем говорить, понятно? Даже знаю ли я его.

Эмили тоже встала.

– Я уважаю вашу честную позицию. Но окажите мне одну услугу, когда я уйду. Позвоните Нимроду и передайте привет от Тедди Максумича или Медведя. Скажите, что Медведю нужна помощь. И дайте Нимроду мой номер.

Уве Тиберг молча на нее уставился.

Его подбородок походил на багет.

* * *

Остался один час, так ему только что сказал Джокер.

Филип не представлял, что случится потом. Они отрежут еще пальцы? Потребуют больше денег? Если деньги пришли, то они поймут, что схема сработала. И этот кошмар никогда не прекратится. Пока его не прикончат.

Он гнал мрачные мысли. О том, что деньги не пришли. Что его будут пытать. Убьют. Слова Джокера: «Я с этим покончу, так или иначе».

В то же время он пытался убедить себя, что им нужны именно деньги, а от мертвеца мало толку. Во всяком случае, пока они не получат то, что хотят.

Они заставили его снова позвонить Патрику, но тот не отвечал, а его ассистент только сообщил, что Патрик сейчас занят. Филип понимал, что его не смогут здесь держать бесконечно. В конце концов им придется сделать выбор.

Он покрылся холодным потом. Почувствовал, что панический ужас готов ударить ему в голову. Филип несколько раз глубоко вздохнул.

Я ДОЛЖЕН собраться.

Он совсем не спал. Только работал.

Долбил дерево.

Ему удалось проковырять дыры еще у двух гвоздей.

Теперь он сможет взяться за эту планку снизу и отломать ее.

Он взялся за фанеру.

Вцепился в нее изо всей силы. Наплевать на больной палец, он ныл, но в остальном Филип чувствовал только, что кровь свернулась и прилипла к повязке. Средний и указательный пальцы кровили из-за заноз.

Руки, плечи и ладони болели.

У него должно получиться, сейчас нет времени на неудачи.

В его жизни уже достаточно дерьма. Теперь ему должно повезти.

Он снова попытался потянуть доску на себя. Пальцы сорвались. Он не желал сдаваться.

Филип опять взялся за фанеру около тех отверстий, которые успел проковырять своей железкой, отклонился назад, напрягся всем телом.

Тогда он почувствовал, как гвозди поддались. Планка оторвалась от стены, и его отбросило назад.

Это не было неожиданностью, он не упал плашмя, а откатился в сторону и выставил вперед руки.

Он поднялся и встал на колени. Попробовал потрогать то, что было под доской. Да, это окно. Он нащупал деревянную раму. Прикоснулся к прохладной гладкой поверхности. Но в комнате все еще было темно, только узенькая полоска света виднелась над рамой. Как он и думал: окно заколотили и снаружи.

Он выждал еще пару минут.

Ничего.

Филип наклонился и нащупал гвоздь, который все еще торчал в доске. С его помощью он быстро освободил ноги. Он чувствовал себя диким тигром.

Филип встал у проема и осторожно открыл окно.

Рама даже не скрипнула.

Он собрал все свои силы и ударил по доскам ногой. Ногу обожгло болью. Он не обратил на это внимания. Снова удар.

Треск. Этот звук невозможно не услышать.