Что мы, сознательно запутав,

Успели пальцами задеть.

Оно в переплетеньи нитей

Незримой вышивки воды

И в брызгах ветром брошенных

Блестящих выпадов ручья.

666

Из поля зрения облаков

Идем домой

И спим,

Глаза прикрыв руками,

И входим в полое пространство снов,

Где носимся, страдальчески вздыхая.

1

Человек, остановившись, занимает много места.

Изменив движенью, он уподобился вещам:

Его в свою игру они не принимают,

У них другая жизнь, волшебная, мышиная.

Он же, вроде глыбы мягкой, бесполезной,

Беспомощно застыл. Уныл и пухл его покрой.

Глаза его тревожно говорят о чем-то неизвестном,

Как кусочки из чужого измерения, подобные

Стихии движущей и ускользающей —

Не то огонь в сухой степи,

Не то ручей в скалистом сне.

Они стыдятся запертости в теле,

Из дома одного хотят в другой.

Им невтерпеж убраться из пещеры.

А то, что перед ними, солнцем залито, взирает косо

Мертвой роскошью миллионов неподвижных глаз.

Куда от этого деваться?

Расколдовать пленение пока что не дано.

Принадлежать чему угодно (быть чужим) не значит быть

свободным.

Остаться верным самому себе возможно только одному.

Но двум?

И может, третьему, едва заметному меж ними…

Возникнет слишком много планов, задних мыслей, недомолвок,

Чтобы распластаться в пределах собственной проекции.

Глубина себя перерастает, чем глубже — тем бездонней.

Цельность пожирает цельность, двум цельностям

не совместиться.

И все же, здесь, в глазах, пересечение,

И то, что невозможно, живет себе с наглядностью неизмеримой.

Пройдет — растянется к пределам дальним.

Сожмется, выскользнет, как мыло, уплывет, утонет

в непрозрачном

Потоке случая, где прошлое и завтра сплетены.

2

Неподвижность — основанье для движения.

Над землей застыло облако и — ждет.

Это — пейзаж.

Я тоже сплю, и вместе мы лениво дозреваем.

Но вдруг сместилось все.

Я — часть враждебная земли.

Зрачки мои за облаком спешат

И в черноту свою, в провал, его вобрать стремятся.

Плюс остальное, все, добавочно.

И все, как есть, туда уходит, точно повторяясь,

Множась в копиях, в скрещеньях намерений.

Но в сторону одну:

Из мира общего, случайностей — в удачу,

В поспешность, прыть воображенья,

Такую бойко сбитую структуру,

Что удивляет мир, экстравагантностью пугая.

…Что мы знаем о том, что мы знаем?

Нарост растет и вывертом естественным

Сперва стремится к облакам, не замечая

Своей наклонности быть параллельным горизонту,

Наклоняясь постепенно в сторону падения, больше все

И больше, уродством превзойдя себя,

Чтоб рухнуть — окосев до основанья.

Осталось что? Желанье сжечь, да

Снова поглощать, вбирать в зрачок, в ничто, в дыру,

Беспечно изводить поставки

Бесцельной щедрости судьбы…

Ты, может быть, и сам подарок

От природы для самой себя,

В душевной простоте стихий бесцельных,

Преподнесенных вымученной сказке о свободе,

Продукт фантазмов мастурбирующих великих сил.

3

Видеть.

Себе принадлежать назло,

От начала до конца, с предельным соответствием.

Думать напряженно о деталях без числа

И превратить в переплетение существ, им придающих смысл.

Закрыв глаза, увидеть снова и понять,

Что эти существа, под видом чувств, а реже мыслей,

Своим присутствием размыли мелочность деталей

И беспорядку внятность сообщили.

Они в глазах свеченье вызывают

И тихий свет распространяют изнутри.

4

Нас обступила жизнь вещей и вещества,

Но мы дрейфуем курсом чувств или предчувствий.

Превосходящая реальность все преходящее отбросит.

«Сейчас» свидетельствует:

«Завтра» — все заполонит.

Подбросит нас и поволочит, безжалостно зальет по горло

Сосуд засохший, полный трещин скуки, пылью сытый.

Ждал он тайно половодья, утоленья. Раньше

В глазах без слез, без искры радужной

Была рассеянность игры.

Теперь же совместилось:

«Он стал как мысль», «с судьбою слившись», «весь — полет».

Глаза разбились на созвездия,

Дальним светятся восстанием.

Кто теперь поможет, какой восточный бог?

Ныряют и плывут, как птицы в облаке, попавшемся в пути

И заслонившем не только горизонт,

Но перспективу обойти его.

Оно растет, таит в себе грозу-необходимость,

Оно вобрало все, зрачки включительно.

667

1

Политические деятели

Обеспокоенно смотрят

С первых страниц газет

Но не глядят в глаза

Их души затхлый клозет

Некоторым жить осталось мало

В могилу хотят столкнуть других

Они забыли

Что после них не потоп

А потных наследников топот

Топчущих жижу

В колодец плевавших

2

Я прошлое любил

И завидовал ему

Ностальгически

Не стоило

О нем жалеть

Не дышать

Прошлым кормиться

Судьба червей

Ползущих в будущее

Которое на самом деле

Для существ парящих

К земле не липнущих

Однако

Если бы гармония миров

Затеяла длинное как ледниковый период

Адажио

Клювы размякли б от слез

Стали бы крылья как жирные ласты

Птички б очервенели

Если Дарвин прав

3

Настоящее становится собой

Когда замечено

А мы ленивы

Висим

Между шагнувшим и ненаступившим

Полупроснувшись

В часах песочных полупросыпались

Ногами чувств месим вчера

Башкой надежды стукнулись о завтра

И так

Статично

В троице времен

Который раз

Прозевываем шанс

4

Есть состояние

Дети

Вечное как время года

Начало всех начал

Бежит сквозь жизнь

Состав первичный

И как вода в ручье

Всегда сейчас

Течет но здесь

Горит как линия в мозгу

Рисунком в облаках

668

Заскорузлые