– Да я же говорю. Кирилл, всякий бред о женском пути и предстоящих сложностях для одиночек неприкаянных, вроде нас. Ты бы видел её лицо, от сусальности у всех скулы сводило.

– Какой-то гнилой базар, так получается? Типа, вам одним не выжить, так что ли? – Кайзер, как всегда, вычленил ключевое, то, ради чего, похоже, и затевался разговор их тюремщицей. – Вспомни, может она напирала именно на это?

Майя задумалась на мгновение, потом кивнула в согласии, щекотнув Кирилла разлетевшимися волосами.

– Точно, так получается. Только всё равно непонятно, зачем она это затеяла.

– Зачем-зачем… Придумывает, как вас запрячь. Что-то явно уже придумала, стерва.

Майя рассмеялась, она любила подсмеиваться над гневающимся Кириллом, дразня и подзуживая, говоря, что он в такие моменты серьёзен, как статуя Нерона. Он представлял себе изваяние обнажённого грека, и от этого впадал в ещё большее раздражение. Но разве можно долго гневаться на любимую, которая всего лишь желает подшутить? И всё заканчивалось смешками и ребячьей возней.

Но сейчас он не поддался на провокацию, мысли его лихорадочно вертелись вокруг проблемы.

– Слушай, а там ещё кто-то был? У Лариски, в кабинете.

– А как ты догадался? Был, да. Солидный такой дядька, костюм дорогой, парфюм отличный, я тебе такой же хочу. – Майя смешно наморщила носик.

– А то псиной несёт, волчара ты мой ненаглядный.

Кирилл скосил глаза, и заметил весёлых бесенят в её взгляде – она снова его подзуживала. Но это могло подождать.

– И что он делал?

– Да ничего не делал, сидел там, кофе потягивал. Только взгляд у него какой-то, липкий. Словно раздевал глазами, и ощупывал, ощупывал. Меня даже замутило слегка.

А вот это уже был звоночек. Майя никогда не ошибалась во впечатлениях, внутренний голос подсказывал ей, кто и что перед ней с чёткостью хода швейцарских часов.

Кирилл напрягся – посетитель явно присутствовал неспроста, да и разговор, наверняка, Лариска затеяла для него, собрав всех девчонок вместе.

– Ощупывал, говоришь? – В душе закружилась ярость, пока ещё только лёгкой позёмкой.

– Кирилл, не ярись. Ну её, к бесу. У меня есть ты, я вообще этот разговор из головы выбросила.

– А что ж ты тогда думаешь до сих пор о нём, я ведь вижу. Вот-вот. – Кирилл мрачно усмехнулся. – Выбросила она. Ишь.

– Да я про девчонок наших думаю. Они ей не верят, конечно же, но сказанное обдумывают. Там ведь никто нас не ждёт.

– Ну и что вы там напридумывали?

– Не знаю. Марьянка смеётся – спонсора, говорит, найду. Ну и, все за ней. Кто-то про гостя Ларискиного брякнул – мол, вот неплохая кандидатура. Убей – не помню, кто именно. – Она предугадала его вопрос, как всегда, почувствовав мысли любимого.

– Чем разговор-то закончился, у директрисы? – Кирилл вернулся к незавершённому разговору.

– А она нам сказала, чтобы мы подумали о будущем, типа – я ещё соберу вас, и мы поговорим о будущем, не хочу я вас терять, мне так жалко, так жалко… – Майя изобразила плаксивые нотки очень похоже на Крыску, и Кирилл не удержался от смеха.

Разговор внезапно потерял насущность, и Кирилл заключил любимую в объятия.

И звёзды весело подмигивали им с небес.

Через несколько дней разговор этот вновь вспомнился. В доме царила суета, в коридорах и спальнях наводили чистоту, один кабинет отдраили до состояния больничной стерильности. И, как оказалось – именно больничной.

– Что за суета, не в курсе? – Кирилл заглянул к Палычу, который обычно всё знал, и редко отказывал в помощи своим пацанам. – Пал Палыч, серьёзно, к чему готовимся-то?

– Хех, Кайзер. Тебе-то какая разница, а? – Мастер усмехнулся, подмигивая. – Хотя, тебе, может и есть…

Кирилл вопросительно смотрел на него, и Палыч продолжил:

– К осмотру готовятся. Медицинскому. И вас, пацанов, и девчонок – будут проверять. Лариска там чего-то намутила, не пойми чего, и всех выпускников скопом пропустить решили. Чёрт её знает, – он пожал плечами. – Вас-то понятно зачем, в армию смотрят. А девчонок? А может программа какая, их нынче развелось, всё экспериментируют, экспериментируют. Так что, готовь хозяйство своё, там всё посмотрят, ещё и в задницу залезут.

Палыч хохотнул и хлопнул его по плечу. Кирилл не понял, шутит носитель его, и не только его, секретов, или нет. Похоже – нет.

Вечером, когда уже всё закончилось и медики, вместе с кучей народа, непонятно зачем прибывших вместе с ними, покинули детдом, Кирилл и Майя обсуждали произошедшее. Он – пытаясь найти скрытый смысл, она – пытаясь помочь ему. Они перебрали все нюансы медицинского осмотра, посмеявшись вдосталь над тем, что и как происходило в кабинете – как всегда, кто-то чудил, кто-то тупил, кто-то боялся.

И смеясь над осмотром у хирурга, где сбылось обещание Палыча, он уловил, как зарделась Майя. От смущения, лёгким румянцем осыпавшего её лицо.

– Так, а ну-ка колись, – Кирилл угрожающе клацнул зубами, изображая свирепого зверя. – Колись, колись. Чего там у вас ещё было? Да ты как солнышко у меня рдеешь, пунцовая вся. Давай, давай.

Катя смущённо отвела взгляд, не желая отвечать. Но разве от Кайзера можно отвязаться просто так? От этого въедливого, наглого, приставучего – любимого человека… И он тоже запунцовел, когда понял.

– Нас гинеколог осматривал ещё. Всех. Вот там цирк-то устроили, мне так неудобно было… И ещё паре наших, не скажу кому.

– А, гинеколог…? Это, который по женским делам, да?

– Да, да… Тоже всю осмотрел, как ты говоришь – всюду заглянул. Ну и давай верещать потом, какое чудо…

– Какое чудо? – Кирилл брякнул, не подумав, и поперхнулся, поняв.

– Какое чудо в наши дни видеть девственницу семнадцати лет. Я там чуть со стыда не сгорела, словно я её должна была сто лет назад потерять где-то, как вещь какую. Ой, а ты покраснел!

Кирилл и вправду зарделся. Они не перешли ещё ту грань, что превращает близких людей в очень близких. Не желая делать это в стенах казённого дома, пусть и ставшего родным, для него – за долгие годы, для неё – за один неполный. Они и так, без физической близости, вплавились друг в друга, превратившись в единое существо.

Парни подкалывали его, выведывая подробности «того самого», но хватало взгляда, в котором проглядывал волк, и у любопытствующего пропадал интерес к ответу. А близкие и не спрашивали, понимая, что это – глубоко личное дело Кайзера и Майи, которых и любили и уважали.

– Нет, ты и вправду покраснел! – Майя торжествующе захлопала в ладошки. – Ура, ура! Я, наконец-то, увидела тебя смущённым. Не так, как тогда, помнишь, ты нас встречал с Валеркой? А по-настоящему…

– Я тогда не смущался, – Кирилл отбивался, как мог. – Ещё чего.