Для выхода на Икар мы надели вместо легких лунных пустолазов настоящие полужесткие скафандры с ранцами системы жизнеобеспечения, просторными шлемами и фалом, которым мы были соединены, словно преступники древности одной цепью. Фал этот был воистину многофункционален. Помимо основной задачи – удержания нас в общей связке, он служил еще для связи с друг другом и нашим гидом-иструктором. Кроме того, по фалу Харрисон мог получать информацию о состоянии каждого экскурсанта. И в зависимости от показаний на дисплее своего шлема, он имел возможность отрегулировать температуру, скорость подачи дыхательной смеси или удаления углекислоты и прочих ненужных газов из персональной микросреды обитания каждого из нас.

Честно говоря, это довольно унизительно, чувствовать себя подконтрольным другому человеку. Одно дело с малолетства быть под бдительным оком Ирмы, а другое, когда те же функции берет на себя такой же как ты смертный. У меня сложилось впечатление, что в случае чего Харрисон с большим удовольствием воспользуется данной ему властью. Это было заметно еще во время краткого тренировочного курса, когда пилот с глумливой улыбкой приказывал нам то приседать, то подпрыгивать, безжалостно сдергивая из-под потолка замешкавшихся. И аура у него какая-то мутная, будто Харрисон чего-то боится!

Ну да Шур с ним! Я рассказываю это лишь для того, чтобы стали понятны дальнейшие события. Итак, «восьмерка отважных», как назвал нас один записной острослов, не решившийся, впрочем, присоединиться, собралась в шлюзе. Перед тем, как дать команду загерметизировать шлемы, Харрисон пичкал нас последними инструкциями:

– Еще раз повторяю: ни шагу без моего разрешения! Передвигаемся цепью, след в след. Говорю я, а вы только задаете вопросы. «Охи» и «ахи» приберегите до возвращения на борт! Понятно?

– А можно, я буду восхищаться вами, сэр? – спросила Анюта, чье место было первым в цепочке после гида-инструктора.

Вопрос сбил нашего бравого космопроходца с панталыку. Он окинул, ласково улыбающуюся Энн, свирепым взглядом и буркнул:

– Нельзя!

– Хорошо, коммандер! – немедленно отреагировала мисс Рыжова. – Я приберегу свои «охи» и «ахи» до возвращения.

Прозвучало это откровенно двусмысленно, но Анюта, похоже, именно этого и добивалась. Во всяком случае Харрисон не счел нужным ответить. Он с треском опустил забрало шлема и махнул рукой, приказывая нам последовать его примеру. Прекрасно понимая, что шлюз не откроется, пока хоть один скафандр остается разгерметизированным, я тем не менее мешкать не стал. Не хватало еще, чтобы пилот меня подгонял!

Наконец, все приготовления были сделаны. Из шлюза откачали воздух и внешний люк распахнулся в пустоту. Вместе с последними молекулами газа, она мгновенно всосала в себя какие-то обрывки и накопившуюся в шлюзе пыль. Следуя команде Харрисона, мы, отталкиваясь один за другим от кромки люка, выплыли за пределы корабля и всей цепочкой зависли над астероидом. Притяжение Икара совершенно ничтожно. Мне уже стало казаться, что я, как и остальные, никогда не вступлю на его поверхность, но проболтавшись в пустоте несколько томительных минут, мои ноги все же коснулись зыбкой угольно-черной почвы.

«Поздравляю! – раздался в шлемофоне преувеличенно-бодрый голос гида-инструктора. – Вы первые люди, вступившие на поверхность этого обмыл… я хотел сказать звездоподобного небесного тела! Вы не ослышались! Именно – звездоподобного! Ведь именно так переводится греческое слово „астероид!“

Боже, неужели он нас еще просвещать вздумал! Сейчас расскажет о происхождении названия!

«Астероид назван Икаром в честь…» – немедленно возвестил пилот.

«Значит, я – первая женщина, оседлавшая Икара! – перебила его Анюта. – Прошу занести это в протокол!»

Экскурсанты подобострастно захихикали и завопили: «Ура». А я мысленно поаплодировал ей. Нет, что ни говори, Нюша человек, что надо!

«Да… разумеется, – без всякого воодушевления проворчал сбитый с взятого тона Харрисон. – Продолжим осмотр…»

Осматривать было особенно нечего. Икар Звездоподобный и впрямь походил на обмылок, как непочтительно оговорился пилот. Усеянная мелкими метеоритными кратерами, спекшаяся почва цвета сажи, близкая дугообразная черта горизонта, из-за которой пробивается жемчужное сияние фотосферы Солнца. Вот и все! Правда, если оглянуться, то можно увидеть редкое зрелище – исчезающие за урезом кромешной тьмы звезды. В их числе и Венеру, которая отсюда казалась не брильянтом, пусть и фальшивым, а скорее вулканическим прыщем. Мы находились почти на линии терминатора. Благодаря отсутствию атмосферы вокруг нас был совершенный покой вакуума. Раскаленные ветры не врывались с Дневной стороны, и не сталкивались с ледяным фронтом стороны Ночной. Впрочем, планетоид довольно быстро вращался и день сменялся ночью раньше, чем успевала остывать или заново нагреваться его поверхность.

«А теперь посмотрите на наш космолайнер! – пробубнил голос Харрисона. – Таким вы его еще не видели…»

Заранее отрепетированным движением, мы развернулись в сторону «Вестника». Космолайнер напоминал, лежащую на боку рождественскую елку. Похоже, что в честь нашей экскурсии капитан велел зажечь все бортовые огни. И вдруг они разом погасли. Это было настолько неожиданным, что некоторые испуганно ахнули. И не удивительно, ведь корабль – этот единственный оплот жизни в окружающем смертоносном бездушии – исчез! Хотя, конечно, на самом деле он просто слился с глухой чернотой астероидной ночи. Через несколько мгновений глаза приноровились и стало возможным различить четкий силуэт «Вестника богов» на фоне морозной узорности здешнего неба. Но оказалось, что наш гид-инструктор приготовил еще одно зрелище. В той стороне, где только что был наш корабль, вдруг расцвели бледно-голубые мерцающие цветы. И в призрачном свечении их лепестков на короткий миг проявился корпус космолайнера, чтобы тут же снова пропасть из виду.

«Господи, что это?! – вопросил в шлемофоне голос Энн. – Какая красота!…»

«Охотно объясню вам, мисс! – немедленно откликнулся Харрисон. – Эти бутоны, всего лишь выхлопы двигателей ориентации! „Вестник“ в очередной раз скорректировал свою орбиту относительно Икара…»

Мне почудилось в тоне пилота плохо скрываемое злорадство, дескать наконец-то старый космический волк Харри Харвисон сумел поставить воображалу пассажирку на подобающее ей место! Но, видит Шур, как я ошибался!

Исчерпав достопримечательности ночной стороны, мы двинулись к самой кромке терминатора, чтобы одним глазком взглянуть на то, что делается на дневной. Я начал подозревать, что – ничего особенного. Та же скучная «угольная» пустыня, только залитая ярким софитом Солнца. К счастью, еще достаточно далекого, чтобы быть по-настоящему опасным. Топать по планетке, диаметром не превышающей двух километров, то еще удовольствие. Я чувствовал себя привязным аэростатом: пустым и легким, бестелесным даже, несмотря на массивный скафандр. Одно неосторожное движение, и ты взмываешь в пустоту, на посмешище остальным экскурсантам. Хорошо еще, что подошвы наших скафандров были снабжены магнитными нашлепками – ведь в грунте астероида довольно много железа!