Новый профессор как-то мимоходом освободил свой курс от излишней мелочности, выработал наиболее рациональную методику преподавания. Свой предмет он начал рассматривать как область, где происходит обмен знаниями между разными медицинскими дисциплинами.

* * *

Между тем в Петербурге, причем без малейшей задержки, было создано особое учреждение, основание которого связывают с началом декабря того же 1890 года, хотя официальное его открытие состоялось уже глубокой осенью следующего года.

Мы имеем в виду Институт экспериментальной медицины, созданный по инициативе принца Александра Петровича Ольденбургского. Павлова, как ученого, уже твердо заявившего о себе на ниве науки, пригласили туда на должность заведующего отделом физиологии.

Институт был создан на Аптекарском острове, где у принца Ольденбургского имелась собственная дача, – в купленном им по соседству каком-то деревянном захудалом строении.

Сначала Павлов получил там лабораторию из трех комнат.

Это были чистые, весьма удобные помещения, где имелась своя, особая операционная, комната для проведения опытов и для содержания собак. Однако вскоре, совсем по соседству, было выстроено специально спроектированное кирпичное здание, в котором целую часть его отвели под отдел физиологии, что и позволило Ивану Петровичу обустроить саму свою лабораторию, – уже по последнему слову техники.

Надо сказать, что Павлов, поначалу рассчитывавший работать в институте всего лишь какое-то время, оставался в нем уже до конца всей своей жизни. Физиологическое отделение в новом здании, занявшее половину второго этажа всего здания, представляло собою целый ряд комнат, в которых животное перед операцией мыли, сушили, наркотизировали, обривали, затем снова мыли в разных антисептических жидкостях.

Комната, которая находилась непосредственно перед операционной, была приспособлена для стерилизации инструментария, для мытья рук самих хирургов, проводивших операции. Сама же операционная отличалась каким-то особым, очень усиленным освещением.

Особенно тщательно было продумано оснащение комнат для содержания прооперированных животных. Каждая такая комната была довольно вместительной, с высоким потолком, с большими окнами, снабженными непременной форточкой. Все помещения обогревались теплым воздухом, поступавшим по трубам. А освещались они, комнаты, электричеством. Во всех комнатах здания предусмотрены были плотно подогнанные двери и цементные полы, с очень удобными приспособлениями стоков для грязной воды. Все это позволяло быстро и капитально мыть животных в любое время суток.

Стены, двери и потолки в этом здании были тщательно выкрашены белой масляной краской, что опять-таки позволяло поддерживать в нем завидную чистоту, соблюдать абсолютно все правила асептики и антисептики, – одним словом, все было в нем устроено капитально.

Конечно, работать в таких условиях было легко. А цель перед всем отделом была поставлена гигантская: опять же изучение всего желудочно-кишечного тракта.

Одним из первоначальных, причем из самых важнейших моментов, – стало выведение из системы кровотока печени. Это дало бы возможность установить, что подобное выведение грозит животному неизбежной смертью, поскольку в крови, вытекающей из кишечника любого животного, содержится масса ядовитых веществ, которым самой природой предусмотрено было обезвреживаться непосредственно в самой печени.

Далее сотрудники лаборатории, под руководством Павлова, изучали сам желудок, его иннервацию, его слизистую, затем – и всю поджелудочную железу.

Добыча желудочного сока была поставлена в данной лаборатории на поток. Сок продавали, и врачи получили возможность использовать его в лечении своих пациентов. С этой целью был разработан метод так называемого обособленного желудочка, автономной части всего большого желудка, создаваемой операционным путем и снабженного отдельной фистулой.

Изучался в лаборатории и кишечник, причем – на всем почти протяжении его. Изучались также слюнные железы. Как видим, исследованиями был охвачен весь желудочно-кишечный тракт.

Что касается сообщений о результатах работы, то обобщение достижений в изучении желудочно-кишечного тракта, напоминаем, было сделано в семи лекциях. Все они были прочитаны Павловым еще в 1895 году для врачей в Институте экспериментальной медицины и в Военно-медицинской академии. При этом необходимо заметить, что бывшая Медико-хирургическая академия претерпела к тому времени довольно значительные изменения. Теперь она занялась подготовкой исключительно военных врачей.

В 1897 году тексты этих лекций, причем в дополненном виде, были изданы сначала в Санкт-Петербурге, в 1901 – вышли затем в переводе на французский язык, в 1902 – на английский.

Это издание получило самый широкий резонанс в Европе; ученый мир безошибочно и с понятным восхищением разумел, какого масштаба физиолог появился в России, и какой вклад в мировую науку вносят его открытия.

* * *

Естественно, это способствовало также продвижению самого физиолога по служебной лестнице.

Уже в 1895 году Павлова избрали экстраординарным, а в 1897 – ординарным профессором кафедры физиологии. Следует заметить, что отныне кафедра стала считаться в академии перворазрядной. Она размещалась в здании анатомо-физиологического института академии на Нижегородской улице.

Именно там, где еще в 1874 году молодой Иван Павлов выполнил свою первую ответственную работу – еще под руководством профессора Ильи Фаддеевича Циона, под конец жизни ударившегося, говорили, в нигилистическое учение. Затем он трудился там под руководством другого профессора, Константина Николаевича Устимовича, тоже еще благоденствующего.

Новая лаборатория занимала теперь в новом здании целых пять комнат. Теперь Ивану Петровичу Павлову предстояло читать лекции в том самом зале, где их читал когда-то Иван Михайлович Сеченов, которого он по-прежнему считал отцом русской экспериментальной физиологии.

Хотя академическая кафедра и была в достаточной степени оборудована, однако лаборатория ее, по своим возможностям, заметно уступала лаборатории в Институте экспериментальной медицины. Потому-то профессор Павлов предпочитал заниматься в академии. Главным образом – строго педагогической деятельностью. Тогда как главные экспериментальные работы были сосредоточены им на Аптекарском острове, в тамошнем институте. Именно там работали и все его студенты, которые с раскрытыми ртами слушали его академические лекции.

Вся жизнь маститого ученого, как и прежде, посвященная исключительно науке, делилась теперь между этими двумя заведениями. От его квартиры одинаково легко было добираться и туда, и сюда.

Обычно он пользовался конкой, которую впоследствии заменили трамваем, однако нередко совершал он и длительные пешие прогулки. На этих прогулках можно было обдумывать предстоящие ему днем работы.

У Павлова выработался раз и навсегда установленный распорядок. В институте на Аптекарском острове он появлялся ровно в десять часов утра. По воспоминаниям сотрудников, вникал в каждую деталь проводимой ими работы. Его радовали молодые голоса студентов, лай и повизгивание собак. Трепал животных по тугим их загривкам и подавлял в себе чувство огорчения, понимая, что по необходимости обрекает эти существа на самое печальное будущее…