Когда Усов вышел к реке, то не поверил глазам – и здесь шла схватка. На мгновение он даже подумал, что одурманенная контузией голова отдала ногам неверный приказ и те вновь привели его к Дунайскому каналу.

Сомнения рассеял вид понтонного моста, точнее – его остатков, болтающихся у самого берега. А сражение и тут происходило на воде. Похоже, нацистам всё же удалось захватить один из бронекатеров, и они использовали его для атаки на мост.

Выполнивший задачу корабль горел, обстреливаемый сразу с трех сторон. А суда Дунайской флотилии безжалостно добивали его.

Смотреть на баталию не хотелось. Усов сел или, скорее, рухнул на землю у самой воды и закрыл глаза. Его бывшие спутники, похоже, оказались на понтоне во время атаки и погибли, и то, что сержант задержался, спасло ему жизнь…

В нос настойчиво лезли запахи дыма и горелого железа. Несмотря на шум боя, сержанта неудержимо клонило ко сну, и он уже ощутил, как его закачало, понесло на волнах дремоты, когда его жестко потрясли за плечо…

– Очнись, сержант! – кричал кто-то рядом, но Усов не мог его видеть.

Лишь когда он догадался поднять с лица каску, то обнаружил рядом незнакомого рядового.

– Так и будешь лежать? – спросил тот сердито. – Перебирайся на катер.

Встать сержанту удалось, лишь опершись руками о землю. Мимо пробегали какие-то люди. Среди них мелькнуло лицо усатого майора.

– А что случилось? – спросил Усов, ковыляя вслед за рядовым.

– Побили нас, – ответил тот, помогая сержанту взобраться на палубу. – Фрицы прорвались через канал, и те наши, что остались в Старом городе, окружены.

По сторонам грузились другие катера, с берега нарастал рев танковых моторов.

Бронекатер задрожал корпусом и отошел от берега. Начал разворачиваться, и вода под килем недовольно зашумела. Усов тупо смотрел, как высыпавшие на берег автоматчики в серой форме обстреливают не успевшие отплыть катера.

Грохнула пушка за спиной, и на берегу к небу поднялся черный фонтан, выброшенный взрывом. Немцы, что оказались рядом с ним, полетели на землю, будто игрушечные солдатики, вырезанные из бумаги.

Бронекатера поспешно отчаливали, ведя огонь из пушек и пулеметов. Берег затянуло дымом, и когда в нем появились серые исполинские тени, то сержант не сразу понял, что это танки.

«Тигры» выползали на берег один за другим, и вскоре вокруг катера начали рваться снаряды. Водяные столбы вздымались к небесам, и все находящиеся на палубе быстро промокли.

Катер развернулся к берегу кормой, и в дело вступила вторая пушка.

Немецкие танкисты опять промазали, и Усова окатило очередной порцией дунайской воды. Понимая, что броня катера не выдержит первого же прямого попадания, а доплыть до берега он всё равно не сможет, сержант лег на палубу, ожидая смерти.

Рядом, протяни руку и коснешься, виднелось хмурое, закрытое какими-то пятнистыми облаками небо.

Верхняя Австрия, окрестности замка Шаунберг

1 августа 1945 года, 16:22 – 16:31

– Вот он, проклятый, – сказал Петр, отодвигая в сторону ветку ивняка, густо усаженную клейкими листочками. При виде замка, в котором довелось столько испытать и где томились до сих пор в плену (он сильно на это надеялся!) товарищи, капитан Радлов испытал болезненную тупую злость.

Шаунберг горделиво возвышался над рекой, словно явившееся из страшной сказки обиталище злобного волшебника. Темными были его стены, а внизу, в дунайской воде, виднелась точная копия замка, перевернутая вверх ногами. Над ней, так же как и над оригиналом, распластала крылья черная отвратительная свастика.

– Да, серьезное строение, – хмыкнул майор Косенков. – Ваши оценки, товарищ капитан, были точны. Взять его нахрапом не выйдет.

– Это ясно, – горестно вздохнул Петр.

Пеший отрезок пути они преодолели без трудностей. Встреченный хутор обошли стороной, больше никаких селений в этой местности не было. Патрулей на этом берегу немцы не держали, не опасаясь нападения.

– Ладно, нечего пялиться, – сказал Косенков. – А то глянет кто из твоих сверхчеловеков и рассмотрит через реку наши явно антифашистские рожи… И прощай секретность!

К своеобразному юмору майора Петр успел привыкнуть и в ответ промолчал. Ветви кустарника сошлись за спиной, и офицеры направились туда, где скрытый в лесу, среди запахов нагретой коры и желудей, ожидал их отряд.

Нижняя Австрия, город Вена,

правый берег Дуная

1 августа 1945 года, 18:06 – 18:17

Бригаденфюрер Беккер был зол. На себя, на окружающих, на весь мир. Внешне это проявлялось в раздражительности по пустякам и мелочной придирчивости. Даже любимый кофе, сваренный ординарцем, не помогал.

– Проклятые русские! – говорил Беккер, прихлебывая пахнущий, словно кожа южноамериканской девушки, напиток. – И зачем они затеяли эту атаку?

– Чтобы выбить нас из Вены, – прямодушно ответил штандартенфюрер Циклер. Именно его бригаденфюрер выбрал в качестве собеседника и не отпускал, давая излиться собственному раздражению.

– Такими силами? – хмыкнул Беккер, со стуком опуская чашечку на блюдце. – Сомневаюсь! Скорее, им просто не понравилось, что мы взорвали этот дурацкий собор…

– А какое им до него дело? – искреннее изумление отразилось на лице Циклера. – Это же австрийский собор, а не русский?

– Вот и я не понимаю! – бригаденфюрер вновь взял чашечку, поднес ко рту. – Но мы понесли серьезные потери, и главное – впустую ушел целый день! Ни одного здания из тех, что намечены к разрушению, мы даже пальцем сегодня не коснулись!

– Возьмемся за дело завтра, – сказал Циклер. – День раньше, день позже – какая разница? Или, может быть, проведем диверсионную акцию против кораблей русских, чтобы избавиться от их господства на реке? Как вы думаете, герр бригаденфюрер?

– Думаю, что это глупое предложение, – резко ответил Беккер. Кофе явно горчил, и даже сахар не спасал положения, делая напиток просто пресным. – Что нам эти мелкие кораблики? Их уничтожить – дело одного вечера, даже нескольких часов. А вот здания – это серьезно, и взяться за них завтра мы не сможем. День уйдет на отдых войск и восстановление порядка. Проклятые русские! Очень жаль, что в сорок первом у нас не хватило сил уничтожить их окончательно!

– Полностью с вами согласен, – вздохнул штандартенфюрер. Привыкший действовать, он явно тяготился разговором. – И кстати, вы не решили, что делать с пленными?

– А сколько их? – неожиданный поворот темы несколько сбил Беккера с толку, но он быстро оправился.

– Да человек сто, – ответил Циклер. – Держим их пока в одном из подвалов.

– Так, – бригаденфюрер ненадолго задумался. – Я думаю, что зрелище расстрела развлечет меня. Идите, Циклер, и распорядитесь. Минут через двадцать я подойду.