В восемь утра я уже голышом нарезала круги в узком, длинном бассейне в подвале дома Карлотты, повторяя про себя шаги плана в такт движениям рук под водой. Прокрутив все в голове от начала до конца, я решила отдать выбор правильного наряда на волю случая.

Приняв душ и надев джинсы и самый теплый свитер, я пошла на кухню к Карлотте. Горничная делала морковно-имбирный фреш, а Франц изучал «Файненшиал таймс».

— Пойдем кататься на лыжах?

— На лыжах?! — переспросила Карлотта, как будто я предложила что-то невероятно эксцентричное.

— Ну да, я подумала взять экипировку напрокат, зайти в лыжную школу и записаться на урок.

— Нет, сегодня утром я просто жутко занята, чудовищно! У меня сначала пилатес, а потом Франц хочет пообедать в «Трайс флуорс». Зато вечером идем в «Клара» на фондю!

— Отлично! Тогда там и увидимся!

— Погоди, я тебе ключи дам. Водитель нужен?

— Да нет, мне лучше прогуляться. Чао, дорогая!

С благодарностью к Карлотте я завернулась в норковый жакет и пошла вниз по склону холма, с наслаждением вдыхая свежайший горный воздух. Я написала Тимоти, что мы встречаемся на катке в отеле «Кульм». Пока ждала, я заказала горячий шоколад и смотрела, как три элегантно одетые маленькие девочки неуклюже пытаются повторять пируэты за терпеливым инструктором, и вдруг ощутила, что ужасно завидую, что у них есть такие классные маленькие белые коньки.

– Ça va?[13] — спросил незаметно подошедший Тимоти.

Его было просто не узнать. Тревожное сомнамбулическое состояние последних дней как рукой сняло, и он, казалось, был готов ко всему. А может быть, просто на него так повлиял «Кульм», шикарный вид и почтительные официанты с крошечными желтыми салфетками с вышивкой и серебряными стаканчиками с шоколадом. Если у меня все получится, то в будущем это все может принадлежать и ему. Такого будущего когда-то желала и я сама.

— Баленски тебе звонил?

— Ты за кого меня принимаешь? — обиженно нахмурился он. — Первым делом поутру, vieux schnoc. Старый педик!

— Отлично. Ты и правда готов — если нам придется это сделать?

— Ну конечно, Джудит! Ты уже сто раз мне все объяснила!

— Будет больно.

— Да и похуже бывало. — Он презрительно глянул на меня.

— Если я не вернусь, Елена свяжется с тобой и передаст деньги. Все будет хорошо, обещаю тебе!

— Да не парься ты.

— Тебе есть что надеть?

— Yes!

— Хорошо, я пошла к Елене. Надеюсь, скоро увидимся! Начинай ждать с шести и ни в коем случае не выходи из комнаты, хорошо?

— Хорошо. Не выйду. Ты мне уже говорила. Давай, удачи!

Мы ненадолго обнялись, но никакого тепла в его прикосновении не было, нечего себя обманывать. Возможно, я была нужна ему в качестве жилетки, чтобы справиться с первым шоком после трагической гибели Эдуарда, но теперь между нами были чисто деловые отношения, и я это прекрасно понимала.

Я вышла из «Кульма» и взяла такси до деревушки под названием Понтрезина, минутах в двадцати отсюда. Елена сказала, что дом напоминает коттедж в изначальном смысле этого слова. Коттеджами американские миллионеры «позолоченного века»[14] называли свои летние дома с пятьюдесятью комнатами в Ньюпорте.

Посреди соснового леса возвышались три стеклянных исполина с десятиметровыми окнами и толстыми стенами, покрытыми штукатуркой вишневого цвета. Среди деревьев виднелся небольшой фуникулер для доставки товаров наверх, а под ним проходила узкая трасса для прямого доступа со склонов. Думаю, ее сделали специально для Ермолова. Я отпустила таксиста, но Елена опаздывала, перчаток у меня не было, и к моменту ее появления руки совсем задубели, потому что карманы норкового жакета от холода не спасали.

— Элизабет! Как же я рада тебя видеть, дорогая! — заверещала она, специально повернувшись к камере видеонаблюдения в каменной стене, окружавшей фундамент этой цитадели. — Я позвонила и сказала, что мне надо кое-что забрать. Ты не поверишь, это мне все еще разрешается!

Я протянула ей помятый оранжевый пакет из бутика «Эрме», позаимствованный в шкафу у Карлотты. В пакете лежал телефон и провода. Йована дала мне «Хуавей P9», который, по ее мнению, оптимально подходил для наших целей, и до моего отъезда из сквота несколько раз проинструктировала меня насчет настройки связи.

Елена ввела код на встроенной в стену панели. После некоторой задержки дверь служебного входа открылась, и мы прошли в небольшой холл, где уже ждал лифт, шахта которого была вырублена прямо в скале.

— У нас мало времени, — пробормотала она, когда двери закрылись, и лифт плавно тронулся вверх. — Камеры поворачиваются раз в три минуты.

— Что ж, надеюсь, вы не забываете делать растяжку по утрам.

Вместо ответа Елена подняла ногу, раздвинув сапогом полы соболиной шубы, и медленно, без каких-либо видимых усилий подняла ее к подбородку.

— Гранд-батман, — самодовольно произнесла она, и я как-то приободрилась.

— Ты можешь подождать в холле, дорогая! — театральным тоном произнесла она, как только двери лифта открылись. — И потом сразу же поедем к Карлотте! Я буквально на минутку!

Мы стояли в круглой комнате с куполообразным деревянным потолком. На стене красовались оленьи рога, затем целая серия китайских статуэток лошадей на подставках из провинции Ганьсу, а на потолке — впечатляющая люстра Таис Бин, которую я видела в журнале, когда собирала сведения о коллекции Ермолова. Люстра состояла из костей и бронзовых мечей, спускалась с потолка на три метра, изысканные естественные формы костей контрастировали с брутальной мощью чеканного металла. На весь замысел меня подтолкнула именно эта люстра. Мы собирались записать на видео мою встречу с Ермоловым и Баленски, но камеру нужно было установить так, чтобы система видеонаблюдения Ермолова не смогла ее засечь. Вообще-то, я не собиралась брать в дело Елену, но более удобного способа незаметно проникнуть в дом Ермолова и поставить камеру я придумать не смогла. Я пообещала ей, что заставлю Ермолова отдать ей зеницу его ока, Боттичелли Джеймсона, но на данный момент бывшую супругу олигарха, по-моему, куда сильнее радовала возможность показать себя в деле.

Елена исчезла на лестнице слева от лифта и вскоре появилась опять, уже без шубы, на галерее с мезонином, которая шла по периметру верхнего этажа холла. С галереи в недра дома вело несколько дверей. Если не считать стука ее каблуков о паркет, в доме стояла зловещая тишина, где-то вдалеке гудел генератор, но я скорее ощущала вибрацию, чем слышала звук. Это место, наверное, поглощает топливо тоннами.

— Я тебе их скину! — крикнула Елена, остановившись на площадке.