— Но зато есть клиент на второй проект! — крикнула я. — Давай завтра пройдемся по плану?

Йована кивнула, добавила табаско в свою адскую смесь, беспрерывно помешивая ее лопаткой.

Тимоти отплясывал в студии под рок-н-ролл, лихо вращая вокруг себя какую-то девчонку. Он соорудил себе блузку с одним открытым плечом из этнических тряпок Йованы и со своими черными волосами напоминал цыганку. К парню вернулось его очарование, он выглядел совсем юным и по-настоящему счастливым. Никогда раньше я его таким не видела, поэтому искренне порадовалась за него. В моем плане ему отводилась не самая приятная роль, но, в конце концов, он давно относился к сексу как к бизнесу. А потом с ним все будет хорошо, в этом я не сомневалась. Я похлопала его партнершу по плечу, заняла ее место, и он начала танцевать со мной, с энтузиазмом вращая меня вокруг себя.

— Веселишься?

— Да я просто в восторге от этого места! — прокричал он на своем плохом английском.

— Отлично! Тогда отрывайся по полной! Завтра уезжаем!

— Уезжаем?!

— Да, дорогой! — обняла его я. — Завтра мы с тобой едем в Швейцарию!

Бóльшую часть своей жизни я была нищей, но, прожив несколько лет в богатстве, быстро забыла, какое волшебное ощущение дают деньги. Не полагаясь на Божью волю, я была уверена в том, что Дежан передаст мое послание Ермолову и через два дня мы с ним встретимся, поэтому мне показалось, что можно расслабиться и забыть о том, что «серая шляпа» предостерегал меня от использования банковской карты. Да к чертям все это, я вообще могу путешествовать под именем Джудит Рэшли! Мы с Тимоти долетели бизнес-классом из Белграда в Милан и после поездки на автобусе и жизни в сквоте по полной оторвались, прекрасно пообедав и насладившись бесплатными напитками, которые нам принесла стройная стюардесса «Сербских авиалиний» в аккуратных кожаных перчатках. Тимоти пытался уговорить меня задержаться в Милане и прошвырнуться по магазинам, но мне не терпелось поскорее оказаться в горах, поэтому из аэропорта Мальпенса мы сразу взяли такси.

Через перевал Малоя в долину Энгадин вел настоящий серпантин, но наш водитель с отработанным апломбом переключал передачи и рулил одной рукой, время от времени съезжая на обочину, чтобы пропустить скрипучий автобус, набитый невозмутимыми филиппинцами или встревоженными туристами. Снег начался где-то на полпути, по обеим сторонам дороги возвышались двухметровые сугробы. Мы проезжали мимо каменных крестьянских домиков, словно с рождественских открыток. С крыш и узловатых веток огромных сосен, согнувшихся к земле под грузом снега и постоянных альпийских ветров, свисали огромные сосульки. В конце долины мы миновали вытянутое черное озеро, по замерзшей воде которого неторопливо рассекали лыжники в ярких шапочках и обтягивающих лыжных костюмах из лайкры, потом проехали пару деревушек с музыкальными названиями Зильс-Мария и Сильваплана и наконец увидели богато украшенный бело-голубой фасад отеля «Кемпински», знаменовавший собой въезд в Санкт-Мориц. Я не ожидала, что город окажется настолько современным: здания из стеклобетона отвратительно смотрелись на фоне величественных белых гор, но, пока мы лавировали среди джипов «порше» и «ауди», я успела понять, что минималистичный деревенский стиль — это не про Санкт-Мориц. Разодетые в меха, похожие на шпицев бесформенные женщины прогуливались по набережным в украшенных стразами кроссовках на платформе, норковые повязки на голове удерживали на месте хиджабы, а хозяйки фланировали по магазинам в поисках очередных часов, украшений и солнцезащитных очков. Все вещи были густо усеяны либо логотипами известных брендов, либо бриллиантами. В одной из витрин я увидела спальный мешок из меха песца, в другой висели утепленные лыжные куртки из черного атласа с надписью «Sexy» из стразов на лацканах. Идеальная униформа для прохладного января где-нибудь в Эр-Рияде.

Мы поселили Тимоти в простеньком отеле под названием «Айдерхоф», представлявшим собой обычную бетонную коробку. Я заплатила за три ночи вперед, мы поднялись наверх — номер девять, одноместный, с душем. Я внимательно изучила план здания, а Тимоти проверил, есть ли в коридорах камеры видеонаблюдения. Как я и ожидала, камер не оказалось — все-таки Швейцария. Внизу я дала Тимоти денег, он взял, но как-то подозрительно посмотрел на меня.

— Увидимся попозже, — попыталась подбодрить его я. — Пройдись пока по магазинам, купи что-нибудь подходящее! Смотри, вон там есть «Монклер»!

После упоминания магазинов Тимоти немножко взбодрился, но все равно выглядел очень юным и беззащитным, стоя на заснеженных ступеньках рядом с группой бодрых швейцарских лыжных инструкторов в красных костюмах.

Я напомнила ему, во сколько он должен быть готов и что я буду наблюдать за ним, а потом перебежала через дорогу, села в ожидавшее меня такси и тоже отправилась на экскурсию по местным магазинам. Сначала — секс-шоп. Я заметила его еще на въезде в город, рядом с заправкой и закусочной. Все удобно и продуманно, в общем по-швейцарски. Зайдя в мужской отдел, я выбрала черную латексную сбрую и трусики. Еще в качестве реквизита для места преступления я приобрела рыболовную леску в магазине туристических товаров, старый добрый ножик «Свисс арми», тяжелую окаменелость трилобита в сувенирном магазине и бутылку виски. Наконец мы с невозмутимым таксистом отправились на поиски Карлотты.

Дом Франца находился над центром города, но нашли мы его не сразу, потому что Норман Фостер замаскировал его под склон холма. Сам дом вполне мог бы украсить обложку журнала «Архитектурный дайджест», но со стороны больше напоминал холостяцкую берлогу, домик мечты Бильбо Бэггинса, скорее холмик, чем дом. Заплатив таксисту совершенно атомную сумму, я бодрым шагом направилась к дому по узкой дорожке, выстланной черным сфагнумом, и должна признать, что внутри в доме было на что посмотреть. Карлотта ждала меня в кухне, больше напоминавшей командный пункт НАСА, а через стеклянную стену открывался идеальный вид на горные пики. Увидев Карлотту, я удивилась: на ней были джинсы и тирольский жилет поверх темно-синей кашемировой водолазки, но в конце концов, она, как и я, умеет маскироваться под окружающую среду не хуже хамелеона, — пожалуй, на этом наше с ней сходство и заканчивается. После положенных объятий и поцелуев она предложила мне чай, но не смогла найти в бесконечных шкафчиках из матовой стали чашку и пакетики с чаем.

— Наш филиппинец сломался! — поджав губки, сообщила она.

— Э-э-э… Это ужасно!

— Ну да! Я его послала в «Хансельман», чтобы он купил ржаной хлеб, который так любит Франц, и он, представляешь, поскользнулся и сломал ногу!

— Какой кошмар!

— Да, Франц жутко рассердился, потому что мы хотели позвать сегодня гостей на ужин, но ты не волнуйся, сходим в «Чеккони».

— С ним все будет хорошо?

— Ну да, Франц же обожает «Чеккони».

— Здорово. Отлично.

Я сказала, что меня вполне устроит стакан прекрасной швейцарской воды из-под крана, и мы уселись на покрытую оленьей шкурой скамью, наслаждаясь чудесным видом. Правда, сидеть на скамейке было довольно непросто, потому что шкуры были плохо закреплены и так и норовили соскользнуть на пол.