После вокзала вид привокзальной площади как бы уже и не удивил, хотя разница с Топинском была колоссальна. Сама площадь как минимум втрое шире. Дома вокруг площади выглядели солиднее, отличаясь как габаритами, так и изысками экстерьера.

Но самое главное, на пространстве привокзальной площади на каждые три экземпляра гужевого транспорта наличествовал как минимум один агрегат с паровой тягой. Я впервые увидел трамвай этого мира. Выглядел он, конечно, наряднее, но не так чтобы уж сильно впечатлял экзотичностью. Это было что-то среднее между трамваем и паровозом, опять же учитывая отсутствие дымовой трубы. Живи во мне страсть к стимпанку – наверное, был бы разочарован.

Паромобили по экзотике убежали от трамваев недалеко, но особый колорит в них все же присутствовал. Из общего для этих агрегатов имелись лишь особые обводы паропроводящих труб и фары, похожие на выпученные глаза монстров. В остальном два одинаковых паромобиля из десятка в поле зрения найти было невозможно. Служебный транспорт полиции выглядел эдаким строгим военным среди безвкусно разряженных франтов. Он был черен и длиной лишь немногим недотягивал до лимузина.

То, что эту махину прислали именно за нами, было понятно по одетому в укороченную, но все же форменную шинель водителю.

При виде Андрюхи он выскочил из явно теплого салона и побежал открывать багажный отсек сзади паромобиля. Евсей направился вслед за городовыми, а я, не дожидаясь приглашения, полез в пассажирский салон. Немного повозился с ручкой, которая поднималась вверх.

Не лимузин, конечно, но тоже неплохо. Два длинных диванчика тянулись вдоль бортов и сходились сзади. Никаких отсеков для заключенных я не заметил, значит, этот транспорт предназначен либо для начальства, либо для перевозки личного состава. Точно определить было трудно. Диваны хоть и имели кожаную обивку, но до начальственного блеска, особенно имперского пошиба, интерьеру далековато.

Как только водитель с Андрюхой разместились в водительском отсеке, а Евсей присоединился ко мне, наш аппарат обрел герметизацию. Температура внутри тут же поднялась до вполне комфортной.

От таких метаморфоз выходить наружу хотелось все меньше и меньше, а ведь придется. Что-то мне подсказывало, что и по морозцу нужно будет побегать, да и в сугробы понырять при необходимости. Вряд ли меня притащили из Топинска только для прогулки по теплым залам полицейской управы или резиденции генерал-губернатора.

До ведомственной гостиницы пришлось ехать минут двадцать. У меня уже начало появляться опасение, что законопатят командировочных в какой-то клоповник, не учитывая их эстетических предпочтений.

К счастью, небольшая гостиница выглядела довольно опрятно, особенно на втором и третьем этаже, который был явно предназначен для господ офицеров.

Сразу бросилось в глаза то, что весь обслуживающий персонал состоял из мужиков, которые с трудом натягивали вежливые улыбки на битые жизнью физиономии. Это явно были ветераны либо полиции, либо армии. Об этом же говорила слабая подвижность одной из конечностей, которая имелась почти у всех. Впрочем, свою работу они выполняли безукоризненно.

Конечно, я бы предпочел милых горничных, но не в ведомственном же заведении. Евсея оставили на первом этаже, а меня Андрюха передал одному из угрюмых мужиков, при этом напомнив:

– Ваше благородие, господин полицмейстер приказал прибыть к нему не позже десяти.

Я извлек из жилетки свой хронометр и убедился, что времени у меня не так уж много. Так что городовой получил в ответ кивок, как подтверждение принятой информации.

Хромающий и весь в шрамах служитель гостиницы – ну а как еще такого назовешь – провел меня в небольшой номер. Здесь даже имелась отдельная ванная комната, правда, без унитаза. Он, судя по скупой, похожей на выдачу инструкций перед боем, речи служителя, находился в конце коридора. Как и банная ячейка.

Да, он так и сказал – «банная ячейка», словно говорил об участке траншеи. Интересно, где же тебя так жизнь побила, служивый?

Когда сунулся в карман за монетой для выдачи на чай, я натолкнулся на такой взгляд, что сразу передумал.

Ну и ладно, никогда не имел желания лезть в чужой монастырь со своими правилами. Точнее, правила были не моими лично, но пихать общепринятые традиции куда не просят я тоже не стремлюсь.

Отказавшись от подачки, служитель не спешил уходить, и только взглянув в зеркало на стене, я понял почему. Видок у меня было откровенно помятым, заставившим растерянно посмотреть на служителя.

О чудо! Моя растерянность согрела сердце старого солдата.

– Сей минут поправим вашу шинельку, – сказал мой благодетель, а увидев состояние кителя, добавил. – Да и кителек тоже.

Причем не соврал ни на йоту – я успел только умыться, как он явился с шинелью и моим кителем на вешалке. С шинели исчезли какие-то белые разводы, а китель радовал глаз полным отсутствием складок.

Вот теперь, узрев порядок, он после строгого армейского поклона исчез из моего номера.

В дальнейший путь мы отправились практически в том же составе, не было только Евсея. Судя по всему, на приеме у полицмейстера его не ждали.

От гостиницы проехали примерно столько же, как от вокзала, так что нетрудно предположить, что полицейская управа находилась где-то в центре. Хорошо рассмотреть окрестные красоты не давала все та же морозная живопись, так что и сейчас было ощущение, что паромобиль передвигается внутри какой-то снежной сказки.

На грешную землю меня вернул грозный вид приземистого здания с колоннами и темно-серыми стенами, строгости которых не мог поколебать даже прилипший снег. Справа от здания, словно пытаясь подчеркнуть его угрюмость, возвышался четырехэтажный особняк, благодаря светлой штукатурке казавшийся воздушным и веселым. Слева от управы тянулся зимний парк, словно отколовшийся кусочек резко закончившейся сказки.

Ну что же, я сюда приехал не Новый год праздновать.

В отличие от вечно сонного топинского коллеги полицейская управа губернского города была заполнена жизнью и гудела как улей. Впрочем, по озабоченным лицам полицейских чинов и вольнонаемных клерков было видно, что оживление здесь царит не очень здоровое.

Не дав мне времени пропитаться местной атмосферой, Андрей устремился вверх по мраморной лестнице. На втором этаже нас встретил высокий коридор с красной ковровой дорожкой, которая пробегала между рядами дверей и утыкалась в монументальные створки – явно обиталище местного босса. Точнее, за двустворчатой дверью находилась приемная, но я там не задержался.

Андрей практически в виде пантомимы показал секретарю в чине титулярного советника, кого именно он привел, и секретарь тут же повелительно указал мне рукой на массивную резную дверь:

– Вас ожидают.

Ну что ж, раз ожидают, не станем задерживаться.

В кабинете с каким-то тяжеловесным интерьером меня ждали два господина, чей возраст уже перевалил за полусотню наверняка неплохо прожитых лет. Судя по виду господ и тому, как они переглянулись, губернский полицмейстер и видок в чине коллежского асессора знают друг друга давно и имеют почти приятельские отношения. Коллегу я узнал по массивному перстню. Такой же сейчас находился на моем пальце. Выглядел видок как высохшая вобла. Может, когда-то его профиль смотрелся хищно, но сейчас годы превратили его в нечто черепахоподобное.