class="p1">Когда Айрес заговорила, в его радужках по-прежнему стыло бесстрастное горное небо – и лишь эта бесстрастность выдавала, сколь услышанное его поразило.

– Давай условимся, Уэрт, – закончила королева, изложив всё что хотела. – Если она не согласится, я верну её тебе – на том условии, что никто не узнает, кто она, а вы останетесь в стороне от всего, связанного с бунтовщиками. Если согласится – ты примешь мою правоту.

Герберт молчал, не опуская взгляда, точно в лице Айрес надеялся рассмотреть ответ на незаданный вопрос.

После услышанного немудрено было обзавестись вопросами – такими, которые он не задал бы ни – когда.

– Скажи это, Уэрт. Скажи, что, если она согласится, оправдав мои ожидания, ты не будешь препятствовать мне действовать так, как я считаю нужным.

Когда Герберт опустил глаза, любой сторонний наблюдатель счёл бы это капитуляцией:

– Не буду. Но она не согласится.

Слова упали в тишину – уверенные и звонкие, как песня стали, когда в бою она встречает другую сталь.

Айрес печально улыбнулась в ответ.

– Ох, Уэрти, – сказала королева Керфи. – Я думала, ты уже понял, на что способны люди во имя собственной жизни.

* * *

Дверь в камеру открылась, когда Еве снова вернули свет – и вместо охранников, которых она ждала, девушка увидела Айрес.

– Пойдём. – Королева опять была в красном: гранатовый бархат простого, будто домашнего платья подчёркивал бледность безучастного лица. – У меня есть к тебе предложение.

Ева посмотрела на Бианту, лежавшую по соседству на полу: девчонка так и не пришла в себя, только порой стонала во сне. На свету Ева достаточно хорошо разглядела, что Охрана сделала с её сокамерницей, чтобы поддерживать температуру гнева, клокочущего в душе, на стабильно убийственном уровне.

Поднялась на ноги и, не слишком торопясь, пошла к выходу.

За порогом оказался каменный коридор. Чистый, прекрасно освещённый, со множеством дверей по обеим стенам. Айрес сопровождали четверо охранников, что утвердило Еву в мысли выслушать предложение, каким бы оно ни было – хотя бы затем, чтобы выгадать более удачный момент для атаки.

– Иди, – сказала королева, когда двое людей в чёрных мундирах двинулись вперёд по коридору, задавая направление.

Меряя босыми ногами гладкие плиты пола, Ева слышала, как позади шуршит по серому камню бархат королевской юбки. Айрес тирин Тибель не решилась подставлять Избранной спину.

Это ободряло.

– Смотрю, ваши подданные восприняли арест Миракла не слишком хорошо, – заметила Ева, пока они оставляли позади одну дверь за другой.

Внимательный взгляд королевы она ощутила затылком.

– Пообщалась с сокамерницей? – в голосе Айрес разливалась прохлада вежливого любопытства. – Если решила позлорадствовать, учти: во время этого разговора мои войска уничтожают бунтовщиков, забаррикадировавших Кмитсверский район. Сотни людей умирают и умрут. И это твоя вина.

В коридоре было тихо. Слишком тихо. Ничто не нарушало тишины, кроме звуков их шагов. То ли не обошлось без магии, то ли узники за закрытыми дверьми уже не могли ни стонать, ни кричать, ни ломиться наружу.

Несколько часов назад слова королевы заставили бы Еву рыдать. Сейчас она лишь плотнее сжала кулаки.

– Миракл правда в Кмитсвере?

– Тебя это должно волновать в последнюю очередь.

Ева промолчала, стараясь не поддаться страху, вынудившему мысли заметаться встревоженными мотыльками.

…если бы её хотели уничтожить, это могли бы сделать прямо в камере. И вряд ли стали бы говорить о каком-то предложении. От Айрес, конечно, всего можно ожидать, но…

– Подумай, – прошелестело в голове. – Обсудить условия новой сделки ещё не поздно. Ты же теперь в здравом уме и твёрдой памяти… Можешь наверстать упущенное и на сей раз сделать всё как надо.

Ева не ответила. И не потому, что Айрес едва ли оставила бы их с Мэтом диалог без внимания.

После всего, что произошло, она даже задумываться об этом не собиралась.

Дойдя до изгиба коридора, заворачивавшего за угол продолжением камер, они направились вверх по лестнице, выводившей из подвала. Поднявшись на два пролёта, свернули в другой коридор – тоже без окон. Прошли к ещё одной лестнице, по той – к проходу, отгородившемуся от тюремных застенков массивной железной дверью.

Когда они достигли пункта назначения, Ева не сразу поняла, что ей напоминает зал, озарённый искусственным светом, выполненный в виде чаши-амфитеатра. Пять рядов узких скамей ступенями спускались книзу, где посреди маленькой круглой «арены» виднелся серый камень-алтарь. И вспомнила, что обычно представляли собой подобные сооружения, лишь когда Айрес велела охранникам: «Оставьте нас».

Анатомический театр.

– Здесь было спасено немало жизней, – проговорила королева, стоило охранникам выскользнуть за двери. Они с Евой остались наедине, разделённые алтарём. – Одна наглядная демонстрация, как то или иное проклятие или ранение воздействует на людской организм, позволяла видевшим её исцелить десяток. Одна демонстрация, как та или иная болезнь разрушает нас изнутри, делала возможным спасти сотни.

– Даже если те, на чьём примере это демонстрировали, были ещё живы, – вспомнив рассказы Миракла, закончила Ева.

Айрес улыбнулась.

Глядя на эту улыбку, Ева поняла: правильная, красивая, очаровательная улыбка может пугать больше самой жуткой гримасы.

– Наивным детям недоступно понятие блага для большинства. Но, как бы ни хотелось детям это отрицать, жертвовать бесполезным меньшинством – единственный способ достичь чего-то по-настоящему великого. – Отвернувшись, королева почти мечтательно воззрилась на верхние места. Зал был пуст; «арену», где они стояли, выстелили лакированным паркетом, крутые лесенки меж рядами блестели тёмным деревом, люстра с магическими кристаллами щеголяла золотыми завитушками. Даже стены и потолок отделали резными панелями, будто в уютном домашнем кабинете. – Разве не лучше отбросам общества, всё равно обречённым на смерть, своей гибелью принести пользу невинным, что продолжат жить?

«Люче», – прошептала Ева, не задумываясь. Слишком соблазнительно маячил перед ней затылок королевы. Слишком врезалась в память нечеловечность её улыбки. Слишком много всего поднималось внутри от сказанных слов.

Когда рапира не откликнулась, повторила призыв – почти в голос. Снова безрезультатно.

От ощущения пустоты в пальцах душу прошил липкий холод.

Нет, неужели…

– Вижу, ты больше не рвёшься в бой. – Обернувшись, Айрес удовлетворённо воззрилась на Еву, оцепеневшую от ужаса. – Мы с Уэртом поговорили по душам и заключили небольшую сделку. Всё, что ты сейчас услышишь, я делаю ради него.

…время. С тех пор как Мэт вытащил клинок из ножен, прошло куда больше одного дня. Никто не удосужился зачехлить Люче прежде, чем этот день истёк; может, кроме Евы никто и не мог. Чары, наложенные на рапиру, иссякли, волшебный клинок обернулся простым куском железа…

Оставив Еву абсолютно беспомощной.

– Зачем я здесь? – спросила девушка, почти не услышавшая последних фраз, скорее надеясь потянуть время, чем по любой другой причине.

– Потому