Однажды вечером по Тяп-ляпу бежала какая-то женщина, причитая, что пропал ребенок, один из детей Доннелли. Тогда было не то что сейчас — о педофилах никто бы и не подумал. В те дни в районе типа Тяп-ляпа педофилам пришлось бы тяжеленько, посторонних распознали бы моментально.

Не прошло и нескольких часов, как половина взрослого населения Тяп-ляпа уже вовсю рыскала в поисках малыша. Другая половина пасла собственных детей: а вдруг в округе объявились цыгане? Цыган вечно подозревают в похищении детишек. Мамаши исстари пугают своих чад, что придут цыгане и украдут их. Сейчас корни этого примитивного мифа прослеживаются вполне отчетливо. Педофилы всегда были среди нас, и я уверен, они этот миф и придумали. С чего это цыганам воровать детей, когда они и своих собственных-то колотят почем зря? Правда, тут пальму первенства следует отдать католикам. Своими побоями они выбили из своих женщин куда больше детишек, чем цыгане из своих.

Напряжение нарастало, и миссис Кларк зашла домой и поставила мужа в известность, что посвятит поискам всю ночь.

— Это дурно пахнет, Джим, — изрекла она и проверила, хорошо ли спит ее собственная пятерка.

Пятерка спала. Только было их не пятеро, а шестеро. Пропавший мальчишка Доннелли свернулся калачиком меж пятерых Кларков. Наверное, когда Джим Кларк кричал на детей, что, дескать, пора спать, мальчишка так перепугался, что отправился в постель за компанию с остальными пятью. Поискам дали отбой, а Большого Джима Кларка потом дразнили всю жизнь:

— Ну ты дошел, Джон. Нету сил самому настрогать достаточно детишек, так ты их теперь красть стал?

Жизнь текла, и Старая Мэри получила работу на бойне. К счастью, ее отец давно уже был на пенсии и сдал свой револьвер, а то Старая Мэри всегда боялась, что он ее застрелит. На бойне она проработала, пока Алиса не выросла и не вышла замуж. Четверо детей Мэри умерло при родах. Двое остальных были Маргарет и Сэди.

Иногда Алиса после школы приходила к бойне поглядеть на ягнят и покормить их заплесневелым хлебом и свежей травкой, которую она набирала по пути. Она не представляла себе толком, что происходит внутри здания. Ягнят забивали каждый день. Прибывала новая партия. Алисе и в голову не приходило, что это уже другие ягнята. Для нее они были одни и те же. И поле среди заводов не казалось ей странным.

И вот настал день, по прошествии которого она уже больше никогда не перегибалась через забор и не подзывала ягнят.

Старая Мэри заметила дочку с бойни и решила, что она уже достаточно большая и не худо расширить ее представление об окружающем мире и показать реальную жизнь.

— Иди-ка сюда, Алиса, поможешь мне по работе.

Этот день прочно запечатлелся у Алисы в памяти. Она видела, как забойщики стреляют животным в голову, и видела, как животные валятся на землю. Она слышала жужжание пил, которые распиливают туши пополам, причем вода, кровь и кусочки плоти разлетаются во все стороны. В обязанности Старой Мэри входило промывать кишки, извлекать мозги из черепов и складывать их в большой котел. Куда бы Алиса ни глянула, всюду был ужас. Наблюдая за Алисой, Старая Мэри знала, что лекарство действует и пушистые овечки из детства уступают место картинкам бойни. Алиса видела, как женщины и мужчины подвешивают коров за ноги и погружают в кипяток, пока с них не начинает сходить шкура. Некоторые коровы были еще живы, когда их окунали в кипяток. Потом коров вынимали, большими ножами вспарывали им розовые животы, и кишки вываливались наружу.

Постепенно Алиса начала узнавать куски мяса в том виде, в каком они продавались у мясника. Так вот откуда они поступают в лавку. Если какой-то желудок был перемазан в дерьме, специальная бригада женщин брала его и отскребала дерьмо, а потом промывала. Одна старуха за работой жевала куски сырого желудка. Алиса поклялась, что больше никогда в жизни не притронется к рубцу.

А Старая Мэри смотрела, как Алиса взрослеет на глазах.

Однажды один из Кларков, моряк торгового флота, приехал домой на побывку и заглянул домой к Старой Мэри. Между ними состоялся следующий разговор:

— Мэри, ты мою матушку не видела?

— Она к доктору пошла. Заходи, сынок, подождешь ее.

— Не могу. Меня моя птичка во дворе дожидается.

— О господи. Тащи ее скорей сюда, а то ее кошки съедят.

Так слово «птичка» впервые появилось в Тяп-ляпе.

Кэролайн возвращается в гостиную из кухни. Венди возвращается в гостиную с лоджии. Движения ее спокойны и медлительны. Не говоря ни слова, она садится. Ее тело изящно изогнуто (задница немного оттопыривается), руки лежат на бедрах. Вся она — воплощение спокойствия. Никого больше в комнате нет — только она одна. Так велит Дао.

— Где же свечи? — интересуется Линда.

Ответить ей никто не успевает.

Тук-тук-тук! — слышится от двери.

Энджи и Линда быстренько сворачивают ковер и запихивают в шкаф. Венди лихорадочно озирается, куда бы спрятать бутылку с кладбищенской водой, и ставит ее за кресло. Кэролайн нервно переминается у двери в ожидании указаний. Джедди заталкивает торф в супермаркетовский пакет, выскакивает на кухню и прячет пакет в холодильник. Донна приклеивает себе на лицо улыбочку. Щеки у нее белее белого. Все, кроме Кэролайн, в темпе рассаживаются по своим местам, стараясь выглядеть естественно. Венди разворачивает «Обычное преследование» и начинает задавать вопросы. Может показаться, что на эту кучу событий нужно кучу времени, но на самом деле проходит всего несколько секунд — и Джедди уже бросает кости на игровое поле. Кубик катится по доске. У двери волнуется Кэролайн. Пять. Джедди — щелк, щелк, щелк — двигает свой розовый «кусок пирога» вокруг поля. Венди задает вопрос:

— История. Чем когда-то были покрыты пирамиды?

— Говном, — отвечает Энджи.

Все смеются, а Джедди возводит глаза к потолку, как бы пытаясь найти ответ.

Кэролайн смотрит в замочную скважину и шепчет:

— Ни черта не видно.

Джедди продолжает изучать рисунок потолка. Тот еще рисунок, скажу я вам. Будто в пчелиные соты напихали битой яичной скорлупы.

— Пирамиды. Пирамиды. Пирамиды. Что это еще за хреновина такая, эти самые пирамиды? Такие большие треугольные штуки? — вопрошает Джедди.

— Ну давай же быстрее, — подгоняет Венди. Вот и вся подсказка с ее стороны. Кэролайн задерживает дыхание и приподнимает крышку почтового ящика.

— Повтори вопрос, — говорит Джедди.

— Там никого нет, — шепчет Кэролайн. Энджи делает Кэролайн знак говорить тише, а то вдруг все-таки там кто-то есть? Донна выхватывает у Венди вопрос и зачитывает его Джедди еще раз, четко и разборчиво:

— Чем когда-то были покрыты пи-ра-ми-ды?

— Снегом, — выпаливает Джедди.

В самую точку. Следует настоящий взрыв смеха. Все хохочут до упаду. Для них теперь неважно, есть ли кто за дверью.