– Это так?

Джордан пытается вырваться, но Элла не отпускает ее. Даже если начнется апокалипсис, она все равно не отпустит.

Элла разворачивается, заставляя Джордан встретиться лицом к лицу с остальными учениками. Руки Эллы трясутся от напряжения, и я вижу, что у нее почти не осталось сил. Тащить сопротивляющуюся Джордан по всему коридору уже было непросто, даже когда мы с Истоном замыкали процессию.

– Она не справится, – шепчет мне Истон.

– Справится.

Я выхожу вперед и встаю у Эллы за спиной. Она сможет опереться на меня, если будет нужно. Я здесь, чтобы поддержать ее. Рядом мои братья. Мы все у нее за спиной.

У Эллы дрожат руки. Она сжимает колени, чтобы не упасть, но голос звучит четко и твердо.

– Все вы так много имеете, но вместо того, чтобы ценить это, обращаетесь друг с другом как с ненужным барахлом. Ваши маленькие игры просто отвратительны! Ваше молчание противно! Вы все – жалкие, безвольные трусы. Наверное, никто никогда не говорил вам, что вы за ничтожества. И вы стали такими из-за ваших денег и даже не замечаете, насколько все это мерзко. Но это ужасно. Даже хуже, чем ужасно. Если я буду учиться в этой школе до выпуска, то это больше не будет продолжаться. Если придется, я доберусь до каждого из вас и приклею ваши задницы к стене школы.

– Ты и кто еще? – кричит из толпы какой-то придурок.

Мы с Истоном бросаемся вперед, но я отталкиваю брата.

– Сам разберусь.

Толпа расступается, и умник с громким голосом остается стоять один. Размахнувшись, я со всей силы бью ему в челюсть, и он камнем падает на землю. Черт, это было круто.

Потом я улыбаюсь толпе и спрашиваю:

– Кто следующий?

Все опускают головы в трусливом молчании, я отряхиваю руки и возвращаюсь к своей девушке и братьям. Уэйд бросает мне запасную рубашку, которую я тут же надеваю.

– Впечатляющий удар, – шепчет мне Элла.

– Спасибо. Я держал его для подходящего случая. – Я беру ее ушибленную руку в свою. – Семья, которая борется вместе, никогда не распадется.

– Это девиз Ройалов? Я думала, он звучит по-другому.

Адреналин ушел, и я чувствую, как дрожит ее тело. Я притягиваю Эллу к себе так близко, что касаюсь подбородком ее головы, и обнимаю ее.

– Может быть, до того, как ты приехала, но сейчас он звучит именно так.

– Не самый плохой девиз.

Элла косится по сторонам, на расходящуюся толпу, обрывки клейкой ленты на ступенях, капли крови на мраморе.

– Ну что, получается, это наше первое свидание?

– Еще чего! Наше первое свидание было… – Я умолкаю. Каким было наше первое свидание?

– Ты никогда не приглашал меня на свидание, глупенький.

Элла шлепает меня – вернее, пытается. Это больше похоже на клевок птички, потому что сейчас в ее руках столько же крепости, сколько в желе.

– А ты права.

– Ладно, не парься. Я ни разу не была на свидании. А люди вообще еще ходят на них?

Я широко улыбаюсь, потому что наконец могу хоть что-то для нее сделать.

– О, детка, тебе еще многое предстоит узнать.

* * *

Вскоре новости об утреннем инциденте доходят до директора. Стоит мне усесться на стул после звонка на первый урок, как преподаватель сообщает, что меня ждут в кабинете Берингера. Когда я прихожу туда, выясняется, что Эллу и Джордан тоже вызвали с уроков и позвонили нашим родителям. Дело дрянь. Это может плохо кончиться.

Кабинет заполняется. Мы с Эллой сидим рядом, позади нас отец. Джордан с каменным лицом сидит рядом со мной, и я физически ощущаю исходящую от нее смесь страха и ярости.

Жертва Джордан, девятиклассница Роуз Эллин, сидит как можно дальше от нас, у противоположной стены. Ее мать не переставая жалуется, что пропускает очень важную встречу.

Наконец входит Берингер и с грохотом закрывает за собой дверь. От резкого звука Элла подпрыгивает на месте, и мы с папой протягиваем руки, чтобы успокоить ее. Он кладет свою на ее плечо, а я – на ее колено. Наши взгляды встречаются, и на этот раз отец смотрит на меня с одобрением. Что бы ни решил Берингер, для папы его решение не будет иметь никакого значения. Для него главное – что я заступился за семью, что я не эгоистичный подонок, каким бываю почти всегда.

Берингер откашливается, и все мы поворачиваемся к нему. В своем костюме за тысячу долларов он вполне бы сошел за члена совета директоров папиной компании. От нечего делать я начинаю размышлять, был ли этот сшитый на заказ костюм справлен на деньги, которые заплатил Берингеру отец после того, как я отделал Дэниела, и что он купит на взятки, которые лягут ему в карман после сегодняшней встречи.

– Насилие – это не ответ, – начинает он. – Цивилизованное общество решает проблемы в живых дискуссиях, а не драками на кулаках.

– А я слышал, что вооруженное общество – это общество взаимной вежливости[10], – сухим тоном вставляет папа.

Элла прикрывает рот рукой, чтобы сдержать смех.

Берингер сердито смотрит на нас.

– Теперь я понимаю, почему Ройалам так сложно найти общий язык со своими одноклассниками.

– Минуточку! – Элла с возмущением садится прямо. – Но Ройалы не приклеивали никого к стене.

– Ну, не в этом году точно, – шепчу я.

Папа легонько шлепает меня по затылку, а Элла сердито смотрит на меня.

– А что? Думаешь, эти придурки стали слушаться только потому, что я им так сказал? – бормочу я себе под нос.

– Мистер Ройал, уделите мне, пожалуйста, минуточку внимания! – рявкает Берингер, не дав Элле продолжить.

Я вытягиваю ноги и кладу руку на спинку стула Эллы.

– Простите, – отвечаю я, но в моем голосе нет ни капли сожаления. – Я пытался доказать Элле, что в Асторе на самом деле не терпят таких вещей, как приклеивание лентой к стене полуголых девятиклассниц. А то ей в голову пришла шальная мысль, что государственные школы лучше.

– Каллум, вам следует быть построже со своим сыном, – советует Берингер.

Но папа совершенно не нуждается в советах.

– Я не был бы здесь, если бы в школе обеспечивалось надлежащее исполнение всех правил.

– Согласна. Вы сорвали риелторскую сделку на семизначную сумму, потому что не способны сладить с нашими детьми, – встревает мама Роуз. – За что мы вам платим?

Мы с Эллой обмениваемся веселыми взглядами, а Берингер становится пунцовым.

– Это не подростки! Это какие-то дикие звери! Вы только посчитайте, в скольких драках участвовал Рид!