Я спрашиваю об этом у Рида, но он лишь пожимает плечами и говорит:

– Мы платим начальнику доков.

Еще бы. Как только я переехала к Ройалам, то сразу уяснила себе одну вещь: предложи правильную цену – и получишь все что хочешь.

Мы подходим к группе галдящих полураздетых парней, и Рид с Истоном сразу стягивают футболки. Конечно же, при виде голого торса Рида у меня перехватывает дыхание. У него мышцы даже в тех местах, где у обычных людей их нет.

– Ист! – кричит кто-то, и к нам подходит взмокший от пота бритый парень. – Ты в доле?

– Да, черт подери! – Истон протягивает ему пачку новеньких стодолларовых банкнот.

Это очень толстая пачка, и я поворачиваюсь к Риду и шепчу ему на ухо:

– Сколько все это стоит?

– Пять кусков, если будешь драться, плюс ставки.

Господи! Поверить не могу, что кто-то тратит столько денег, только чтобы отметелить кого-нибудь. Но, может, у парней такая фишка, потому что лицо каждого из них светится от животного возбуждения.

Рид шепчет мне:

– Все время оставайся рядом с кем-то из нас, поняла?

И это не шутка. На протяжении следующего часа рядом со мной всегда стоит один из Ройалов. Истон дерется дважды, один раз выиграв, второй – проиграв. Рид выигрывает свою единственную схватку, но лишь после того, как его соперник – тот самый Додсон – апперкотом разбивает ему губу. Я ахаю. Но мой мальчик лишь улыбается и подходит ко мне, совсем не обращая внимания на кровь, стекающую по подбородку.

– Ты – животное, – с осуждением говорю я.

– Но тебе же нравится, – отвечает Рид и целует меня с языком. И это такой глубокий и опьяняющий поцелуй, что мне плевать на вкус крови у меня во рту.

– Готовы ехать? – Истон машет перед нами пачкой наличных, в раза два больше той, которую он отдал, когда мы приехали. – Что-то мне уже не хочется искушать судьбу.

Рид поднимает брови.

– Ты хочешь закончить, пока выигрываешь? Неужто взыграл… – он притворно ахает, – самоконтроль?

Истон пожимает плечами.

– Элла, ты только посмотри – маленький братец взрослеет.

Я смеюсь, а Истон показывает ему средний палец.

– Пойдемте, – говорю я парням. – Пора возвращаться домой. Я начинаю уставать.

Они надевают футболки, пожимают руки друзьям, и мы втроем уходим в том же направлении, откуда пришли. Истон плетется за мной и Ридом. Рид говорит мне на ухо:

– Ты не устала, правда? Потому что у меня были планы.

Я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться ему.

– Какие еще планы?

– Очень грязные.

– Я все слышу, – жалуется Истон за нашими спинами.

Я усмехаюсь.

– Тебе кто-нибудь говорил, что подслушивать нехоро…

Но я не успеваю договорить – неожиданно из-за контейнеров выпрыгивает парень в капюшоне.

Рид поворачивает голову.

– Какого…

Но он тоже не успевает закончить фразу.

Все происходит так быстро, что я не сразу понимаю, что случилось. Парень в капюшоне шипит какие-то слова, которые я не могу разобрать. В воздухе мелькает что-то серебристое, а потом все как в тумане. Рид только что стоял рядом со мной, а в следующую секунду он лежит на холодной земле, и все, что я вижу, – это кровь.

Мое тело словно парализовало. Легкие горят от нехватки кислорода. Я слышу чей-то крик, наверное, свой собственный, и вдруг меня оттаскивают в сторону. Кто-то бежит по асфальту.

Истон. Он бросился вслед за парнем в капюшоне. А Рид… Рид лежит на земле, зажимая правый бок перепачканными кровью руками.

– Боже мой! – кричу я и бросаюсь к нему.

У него красные липкие руки, и меня вот-вот вырвет, когда я понимаю, что кровь сочится между его пальцев. Я отбрасываю руки Рида в сторону и сама зажимаю его бок. Слабым хриплым голосом зову на помощь. Доносятся еще шаги. Крики. Какая-то суматоха. Но сейчас мой мир вращается только вокруг Рида.

Его лицо стало совсем белым, веки подрагивают.

– Рид, – сдавленно зову его я. – Не закрывай глаза, малыш.

Не знаю, зачем я прошу его об этом, но напуганная, охваченная паникой часть меня говорит, что если он закроет глаза, то может больше никогда их не открыть.

– Кто-нибудь, вызовите скорую, черт вас дери! – кричу я через плечо.

Кто-то останавливается рядом со мной и наклоняется. Истон. Он падает на колени и торопливо кладет обе свои руки поверх моих.

– Рид, – подавленно говорит он, – как ты, братишка?

– А ты, черт побери, как думаешь? – бурчит Рид. В его голосе звучат хрипы, которые утраивают мою панику. – Меня только что проткнули ножом.

– Скорая сейчас приедет, – объявляет мужской голос.

Я оборачиваюсь на голос – над нами склонился бритый парень. В глазах Додсона тревога.

Я поворачиваюсь к Риду, и меня опять начинает тошнить. Его ударили ножом. Кто, черт побери, это сделал?

– Ублюдок сбежал, – говорит Истон. – Перелез через забор, и я не успел схватить его.

– Плевать, – говорит Рид. – Т-ты же слышал, что он сказал?

Истон кивает.

– Что он сказал? – требовательно спрашиваю я, одновременно стараясь подавить тошноту, вызванную лужей крови Рида.

Истон поднимает глаза и смотрит прямо на меня.

– Он сказал: «Дэниел Делакорт передает привет».

– Как состояние Рида Ройала? – спрашиваю я, наверное, в тысячный раз.

Медсестра проскальзывает мимо, как будто не слышит. Мне хочется закричать: «Я знаю, ты слышишь меня, стерва!», но вряд ли после этого она вообще мне ответит.

Истон сидит напротив меня, у противоположной стены. Он напоминает проснувшийся вулкан, который вот-вот начнет извергать раскаленную лаву, с тех самых пор, как почти догнал парня, ударившего Рида ножом в живот. Он хочет убить Дэниела, и только страх за жизнь Рида удерживает его на стуле.

Да еще и копы появились быстрее, чем мы ожидали. Я умоляла Истона не оставлять меня одну, потому что была сама не своя от страха. Что если был еще один нож, предназначавшийся для Истона?

Я не могу поверить, что этот маньяк заплатил кому-то за то, чтобы Риду причинили вред.

– Я не сделал из Дэниела донора органов только потому, что Рид сразу же убьет меня, когда поправится и узнает, что я оставил тебя одну.

Я грызу ноготь на большом пальце.

– Не знаю, Истон. Дэниел – сумасшедший. Начнешь ты с ним драку, и что дальше? Он делает такие вещи, которых мы и представить себе не можем. Нанял человека, чтобы тот пырнул ножом Рида! А если бы нож задел какой-нибудь важный орган? Это чудо, что он остался в живых.