о выполнении задачи, которая считалась значительно более осуществимой, — об отстранении от власти правительства, которое, сохраняя рыночную социально-экономическую систему, проводило политику, считавшуюся враждебной по отношению к США, а также по отношению к Великобритании, всё более превращавшейся в рамках Североатлантического альянса в главного партнёра Соединённых Штатов.

Под руководством Даллеса была начата подготовка операции по отстранению от власти премьер-министра Ирана Мохаммеда Мосаддыка. Негодование американского руководства (вслед за Лондоном) он вызвал тем, что поднял вопрос о национализации нефтяной промышленности страны, имея в виду, что нефть являлась главным природным богатством Ирана и основным его экспортным товаром.

События развивались следующим образом. В марте 1951 года с подачи Мосаддыка иранский меджлис (парламент) принял закон о национализации нефтяной промышленности, направленный главным образом против Англо-иранской нефтяной компании (ныне она носит название «Бритиш петролеум»), контролировавшей добычу и переработку нефти в стране. Переговоры компании, а затем британского правительства с Мосаддыком к успеху не привели. В 1952 году Иран разорвал дипломатические отношения с Великобританией, в ответ была предпринята попытка организовать мировой бойкот иранской нефти. Мосаддык попытался договориться о закупках нефти с СССР, но, поскольку у северного соседа Ирана не было мощного нефтеналивного флота, сделка не состоялась, хотя переговоры продолжались.

Именно эти переговоры дали основание британской разведке, а вслед за ней ЦРУ объявить Мосаддыка то ли коммунистом, то ли сочувствовавшим коммунизму, хотя сами Даллес и его руководитель Беделл Смит отлично понимали, что никакого отношения иранский премьер к коммунизму не имеет, переговоры с СССР носили преимущественно коммерческий характер. Конечно, политическая сторона в переговорах безусловно имела место, но она была связана со стремлением властей Ирана защитить национальные интересы, и прежде всего интересы местных элит, недовольных полуколониальной политикой англичан.

Являвшийся в это время премьер-министром Великобритании лидер Консервативной партии Уинстон Черчилль публично выразил негодование действиями иранского правительства, а втайне начал убеждать секретные службы своей страны организовать в Иране государственный переворот. Премьеру, однако, порекомендовали обратиться за помощью к Соединённым Штатам — МИ-6 располагала сведениями, что у ЦРУ имеется в Иране надёжная агентура. Информация вполне соответствовала действительности, но сами сотрудники британских секретных служб понимали, что президент Трумэн, срок пребывания у власти которого истекал, и особенно госсекретарь Ачесон, по всей видимости, не пойдут на организацию тайных, тем более насильственных, действий в Иране. Действительно, когда Черчилль поставил перед Трумэном вопрос о возможности совместных действий в этой стране, президент запросил одновременно мнение ЦРУ и Госдепартамента, и последний выступил с решительным возражением против каких-либо тайных операций, хотя ЦРУ сообщило, что оно готово использовать свою агентуру.

По существу Даллес, который теперь оказывал почти решающее влияние на действия Беделла Смита, своим чутьём улавливал, куда дуют ветры. Он понимал, что скорее всего президентом будет избран Дуайт Эйзенхауэр, баллотировавшийся от Республиканской партии, что Ачесона заменит другое лицо (скорее всего его старший брат) и что ЦРУ получит возможность действовать при новых властях значительно легче, пользуясь покровительством нового президента. При этом учитывалось и то, что Беделл Смит был начальником штаба у Эйзенхауэра на Европейском театре военных действий в 1944—1945 годах.

На готовность ЦРУ приступить к действиям в Иране Трумэн, как и ожидалось, не прореагировал. Кермит Рузвельт, который, как мы уже знаем, руководил операциями ЦРУ в районах Ближнего и Среднего Востока, позже писал по поводу своих (и своего руководителя) отношений с Ачесоном, в частности в связи с иранской проблемой: «Я не чувствовал, что мне хотелось иметь с ним дело. Это же относится к Аллену Даллесу. У нас не было точек соприкосновения с администрацией в отношении того, что мы могли бы осуществить, а они [государственная администрация] относились к этому без такого энтузиазма, как республиканцы»354. При всей уклончивости такого рода заявления было ясно, что Даллес и его сотрудники явно ожидали прихода к власти республиканского президента, полагая, что в этом случае они смогут действовать значительно свободнее.

Так операции в Гватемале и Ираке, которые вынашивались в ЦРУ в последний год президентства Трумэна, оставались только в зародыше с тем, чтобы быть реализованными при новом президенте. Как писал Стефен Кинзер, «единственное, чего не хватало, был друг в Овальном кабинете»355.

Глава 6

ЦРУ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ ЭЙЗЕНХАУЭРЕ

Назначение директором центральной разведки

Даллес ждал президентские выборы 1952 года с нетерпением. Сравнительно незадолго до этого события Беделл Смит дал понять, что даже в том случае, если победит Эйзенхауэр, он уйдёт в отставку — не по причине недовольства своим бывшим начальником, а по сугубо личным мотивам. Генерал не раз признавался, что разведывательная работа ему не очень по душе, что он намерен уйти на другую государственную службу, а ещё лучше — в частную жизнь. Было почти очевидно (малая доля сомнения всё же оставалась), что при любом исходе выборов (даже если победит представитель Демократической партии) он будет рекомендовать на должность директора центральной разведки (так, напомним, в наиболее официальных документах именовалась должность директора ЦРУ) Аллена Даллеса.

В то же время Фостер Даллес, будучи убеждённым республиканцем, надеялся в случае победы Эйзенхауэра получить достойное место в правительстве. К началу 50-х годов он считался одним из авторитетнейших экспертов в области международных отношений, был хорошо знаком или даже поддерживал дружеские связи с рядом европейских политиков, в том числе главами правительств, и магнатами бизнеса. Фостер встречался с Эйзенхауэром и публиковал весьма лестные статьи о нём. Наблюдатели обратили особое внимание на его статью «Политика твёрдости», опубликованную в журнале «Лайф»356. На статью отреагировали обозреватели многих изданий, так как она звучала своеобразным манифестом будущей внешней политики Эйзенхауэра в случае его избрания. Ф. Даллес провозглашал, что Соединённые Штаты откажутся от трусливой политики сдерживания, проводимой правительством Трумэна, и перейдут в решительное наступление с целью «освобождения» порабощённых коммунистами наций, свержения «коммунистических марионеток» в различных концах земного шара. Формулировки Фостера были недвусмысленными. Он писал: «Существуют помимо человеческой воли моральные или естественные законы, потоптанные советскими правителями. За такое насилие они могут и должны быть призваны к ответу».

Фостер становился основным экспертом Эйзенхауэра по внешней политике. Именно он писал соответствующий раздел платформы Республиканской партии, которая была утверждена её предвыборным съездом в июле 1952 года в Чикаго357. В выработке оценок и формулировок Фостер советовался с Алленом, который также принимал участие в съезде. Аллен явно чувствовал себя ущемлённым осторожной политикой Трумэна, хотя именно при нём он оказался почти на вершине разведывательной службы. В предвыборной платформе республиканцев с подачи братьев говорилось: «Мы