Сверху, в окно над проходом, на мину вылили ведро воды. Потом еще. И еще. Но козырек хорошо защищал короткий фитиль…

БАБАХ!

Ухнула мина.

Вороты деревянной башни сдуло, словно их там и не было. Саму башню перекосило, убив или тяжело контузив всех внутри. Да и «комитет по встрече», что накапливался у ворот оказался чрезвычайно «озадачен» этим взрывом.

–Пошли,– коротко приказал Иоанн.

И уже построившаяся атакующая колонна двинулась вперед. Пикинеры взяли бердыши. Аркебузиры остались верны своему оружию. Но не все, часть из них «посадили» на затинные пищали, оные теперь попросту называли пищалями, так как они отличались от аркебуз, пушек и кулеврин.

Так удачно применив «ручницы» большого калибра в речном бою Иоанн задумался над тем, как бы их еще можно использовать. И придумал. Заодно отлив их из бронзы для пущей прочности. В итоге получились ни что иное как ручная мортирка, хорошо известная с конца XV века по самое начало XIX. Только он сделал их иначе. Бронзовый ствол, калибром в один фунт и длинной в десять калибров, помещался на ложе с вполне обычным прикладом, как у аркебузы. С таким же фитильным замком. На первый взгляд все обычно. А вот дальше начинались чудеса.

Иоанн не требовал от бойцов стрелять из этой игрушки с рук. Ибо не видел в том смысла. Поэтому его бойцы тащили легкие разборные кованные треноги. Вот на них-то эти пищали и ставили перед выстрелом. Что открывало удивительные возможности. Прежде всего в плане силы заряда, который был кардинально усилен по сравнению с ранними, примененными на реке версиями.

Пошедший в атаку пехотный полк тащил таких шесть штук. Плюс ящики с готовыми, расфасованными по картузам выстрелами. Картечными, разумеется, и обычными ядрами для взлома баррикад и мантелетов. С гранатами, пусть даже и примитивными, он пока еще не разобрался. Там ведь требовалось чугунное литье, а его у Иоанна как раз и не имелось.

Быстрый рывок вперед.

Со стен даже пострелять толком не успели, так как все бьющее далеко уже разрядилось, пытаясь остановить подвод мины. Но в воротах, под прикрытием мантелетов, их уже ждали защитники.

Аркебузиры вышли на дистанцию действенного огня и, немедленно затеяли перестрелку. Стараясь подавить своим огнем защитников. Чтобы те даже высунуться толком не могли. Поэтому стреляли в разнобой, пятерками, но почти постоянно, непрерывно сменяя тех, кто уже разрядил свою аркебузу.

А тем времени за их спинами ставили пищали на треноги и заряжали.

–Расступись!– Проорал командир полка.

И аркебузиры прыснули в стороны от ворот.

Бум! Бум! Бум!

Почти синхронно ударили пищали, приложив небольшими фунтовыми ядрами эти мантелеты, от которых только щепки полетели в разные стороны. Аркебузиры же сразу после этого залпа, сошлись обратно и продолжили поддерживать нужную плотность огня.

Спустя полминуты вновь расступились.

И вновь пищали пробили в шести местах мантелеты. А потом еще раз. И еще. На пятый же залп половина из этих заграждений завалилась, не выдержав такого насилия над собой. И вперед пошли пикинеры с бердышами. Прямо на деморализованных защитников.

Рывок вперед. Прыжок в пролом. И колющие удары под дых вскинувшим щит защитникам. И пошло-поехало. Большие двуручные топоры в этом замесе без строя и порядке – страшная вещь!

Пара минут и у ворот все закончилось. Напор из пятисот лиц в атакующей колонне сделал свое дело. Особенно после такого деморализующего обстрела. После чего бойцы, опасаясь контратаки защитников развернули мантелеты. И перенесли ближе пищали.

И очень, надо сказать, своевременно.

Поняв, что ворота взяты, защитники пошли в большую общую контратаку. Вот тут-то их аркебузиры при поддержке пищалей и встретили. Предельно горячим приемом.

Аркебузир перехватывал свое оружие после выстрела и продувал полку. Правой же вытаскивал из поясного патронажа очередной пенал-газырь и, закусив зубами пробку, открывал его. Подсыпал немного пороха из газыря на затравочную полку. Закрывал ее. Протряхивал его в затравочное отверстие парой несильных ударов.

С подшагом перехватывал аркебузу и просыпал основной заряд в ствол, закидывая пустой пенал в подсумок. Прибивал порох тремя ударами приклада о землю. После чего тянул за края промасленной тряпочки и извлекал ее из крышки, вместе со свинцовой пулей. Закидывал пулю с тряпочкой в ствол. Прибивал все это шомполом. Кидал крышку газыря в подсумок.

Перехватывал с обратным подшагом «ствол». Обдувал, разжигая фитиль. Крепил его. Проверял ход. Брал аркебузу на изготовку. Отворял полку. И стрелял. После чего его ждала вся процедура заново.

На все про все, натренированный стрелок Иоанна тратил около тридцати секунд. Что по тем меркам – невероятно быстро. Обычно возились сильно больше. Минуты по полторы-две. Тем более, что берендейку еще не изобрели[103]. А Иоанн, использовав ее в предыдущих кампаниях, от нее отказался в пользу более компактных и удобных газырей. Ведь с ними можно было быстро восполнять расстрелянный боеприпас стрелков. Просто передав из зарядной двуколки им снаряженных газырей. Промасленная же тряпочка, не только фиксировала пулю в крышке, но и выступала изолирующей влагу прокладкой. Отчего в газырях порох не отсыревал.

Аркебузно-пищальный огонь сделал свое дело. Защитники откатились от ворот в полном беспорядке. А Иоанн, не тратя времени зря, уже отправил туда второй пехотный полк. Чтобы развить наступление. Все-таки бойцы первого устали, да и потери понесли. А тут – свежие ребята.

Защитники попытались запросить переговоров. Но Иоанн их проигнорировал. Продолжив вводить в город полк за полком, перемалывая стремительно тающее сопротивление. Всякое сопротивление. Какие-то очаги обороны возникали внутри усадеб детинца, но пищали легко открывали двери своими фунтовыми ядрами. А дальше… дальше все было быстро и мрачно.

–Государь,– осторожно спросил на латыни представитель Людовика XI при его ставке. Какой-то виконт, имя коего король никак не мог запомнить.– Отчего ты не захотел говорить с их парламентерами?

–Они стреляли в моих парламентеров.

–Но они сдаются.

–Не слышу.

–Сир, они сдаются,– вновь попытался чуть громче произнести виконт.

Иоанн обернулся к нему. Внимательно посмотрел ему в глаза и повторил:

–Не слышу. И слышать не желаю. У того, кто стреляет в парламентеров нет чести и нет будущего.

После чего отвернулся и вновь погрузился в свои мысли.

Впрочем, ненадолго. Окружающие его аристократы попытались воззвать к его гуманизму и человеколюбию. Дескать, не по-рыцарски убивать того, кто сдается. Не благородно это. И вообще – так только злодеи поступают.