Накажем за жадность и корысть, — заученно вставил Хромой.

— И? — строго насупил брови батя, но, не дождавшись ответа, договорил сам: — И бабу — за распутство.

— Да-да, нарочно таких искали, — с готовностью соврал Косой, — как земля этих безбожников носит?!

Главный хлопнул в ладоши, подпрыгнул от нетерпения и смачно расцеловал в щёки сначала одного, потом второго сына:

— Услужили, ребятушки! Порадовали старика. Давненько вы ко мне такой добрый обоз не приводили! Кабы не вы, не видать бы нам ни парного мяса, ни свежего молочка, ни звонкой монеты. Уж боялся, нечего нашим друзьям на перекуп предложить, а тут такая красота! Подпортили, конечно, горе-купцы мне товар, ох, подпортили. Руки бы поотрывал! Тем и займусь чуть позже… — и, резко помрачнев, закончил: — А заодно вам оплеух отсыплю, чтобы не лезли со всеми вечерять и не мешали сон-траву в суп подмешивать! Теперь мне чтобы ни звука!

Душегубчики резко посмурнели. Не впервой получать нагоняй от бати.

— Да когда нам та трава нужна была? Всё одно ж не дожидались, резали сразу, — попытался оправдаться Косой. И правда, полезли по привычке за общий стол. Сказано ж было не мешаться! И как запамятовали?

— Вот никогда не нужна была, а сегодня б пригодилась, — Неждан наотмашь прописал подзатыльник неучу, — трое крепких мужиков…

— Да что там? Двое! — Хромой переложил ногу подальше: ну как снова прилетит? — у Тонкого непонятно, в чём душа держится…

— А если и двое! — отец обошёл упрямца с другой стороны и многозначительно опёрся о его больную ногу. — Это вам не огородник беззащитный с детьми да визгливой женой. Как-никак, за себя постоят. А баба? Видали, как она Толстого уложила?

— Не такой уж он, видать, и крепкий, — попытался подтянуть больную конечность Хромой.

— Или баба не из простых! Возьмётесь проверять? О то ж! Слушаться старших надо. Я дурного не посоветую!

Ах, какое чудо! Не двое — трое убивцев! Да это не охота, а праздник! Ну вот зачем, зачем я перекидывалась обратно в человека? Сейчас бы такое веселье пошло… Впрочем, и так позабавлюсь.

Самоуверенные и довольные, точно унюхавшие падаль псы, они обнажили оружие, проверяя, хотя и так прекрасно помнили, что оно заточено на совесть. Выслушали несколько коротких команд от Неждана: не будить, не пачкать кровью пол — меж досок сложно вымывать! — резать тихо, драку не начинать, первыми брать Толстого и Рыжего. Двинулись гуськом, привычно, как делали уже много-много раз, добросовестно вычищая постоялый двор, ставший последним пристанищем доверчивым торговцам, после каждого убийства.

— Кх-кх, — с наслаждением подала голос я, призывно раскрывая объятия ближайшему разбойнику, — ну, иди сюда, маленький! Иди сюда, хроменький! Накажи блудливую бабу за распутство!

Простоволосая, в неподпоясанной рубахе, с голыми коленями, но зато в сапогах, я походила на ведьму, не иначе. Потому что наконец увидевшие меня мужики (полноте, я и не таилась особо!) отшатнулись с суеверным ужасом. Ну, может, глаза чуть сверкнули в неверном свете лучины, ну и что с того? Неужто испугались?

Я вытянула руку и медленно выразительно выпустила когти, заставляя рты зрителей открываться с той же скоростью; игриво поманила пальчиком:

— Кто давно женской ласки не видел, а, соколики? Подходи! Меня на всех хватит! — и, не дожидаясь, прыгнула сама, с грохотом повалив Хромого.

Косой, верно, думал, что подкрался незаметно; что я слишком увлечена, яростно вспарывая руки, которыми закрывается поверженный. Воняющий страхом братец успел направить удар вниз. Хороший удар, аккурат мне под лопатку пришёлся бы, кабы я не перекатилась влево прямо под столом. Нож полоснул по многострадальным изодранным рукам, и Хромой уже не терпел — выл, ревел в голос, катаясь по полу и баюкая окровавленные конечности.

— Заткнись! — успел бросить Неждан, покамест надеявшийся завершить дело в свою пользу. Куда более шустро, чем мог человечек его веса и пуза, подпрыгнул, разворачиваясь: в одну сторону, в другую… Уцепился взглядом за худенькую фигурку, мелькнувшую у стола за сиг до того, как я погасила последнюю лучину.

Главный тронул Косого, который пока не попал под мои когти: условленным знаком показал заходить справа, а он, дескать, слева. Через Хромого перешагнули, не забыв пнуть, чтоб скорее поднимался и не прохлаждался. Скулящий взаправду замолчал, поднялся и даже схватил двумя руками упущенный нож. Присоединяться побоялся, лишь крутился у стены, защищаясь от выдуманного витающего во мраке противника.

— Чего у вас?! — по лестнице сбегали сразу три несостоявшихся мертвеца. Тонкий на ходу зажигал свечу, Радомир подслеповато щурился, Толстый почёсывал зад.

Рррр! Ну вот только лишнего света мне не хватало!

Отвлекли! Из-за кучки дуралеев я пропустила, когда Неждан ухватил скамеечку поплоше и с разворота направил мне в висок. Только и успела, что повернуться затылком и плашмя растянуться на полу, ловя посыпавшиеся из глаз искры.

— Фроська!!! — заорало где-то далеко.

Проклятая голова бухала, как пустая бочка, и не давала подняться. Я вставала на четвереньки, пытаясь встряхнуться, и снова падала от нестерпимой боли.

Пахнуло кровью.

Пьянящей, горячей, вкусной… Не мелкими игривыми царапинками на руках поверженного разбойника, а настоящей — хлещущей прямо из жил.

Потом пришёл крик. Запах заставил подняться, поманив обещанием. На полу лежал Радомир. Держался за распоротый живот и никак не мог унять руду. Тонкий и Хромой сцепились клубком: один хилее другого; а парочка головорезов уже зажимала Толстого. Тот, хоть и молотил кулаками почём зря, бойцом не был, отступал назад, ещё не ведая, что сейчас упрётся в стену и…всё.

Я зарычала. Заставила пол отодвинуться дальше. Наверное, поднялась. Шатаясь, медленно подошла к троице, с усилием переступив через раненого рыжего.

Глаза Толстого через край наполнились ужасом. Мужик смотрел не на вооружённых убийц, а им за спины, словно там притаилось нечто намного, намного страшнее.

И это было правдой.

Они не поверили, не оглянулись, решив что их хотят обмануть. А зря.

Одной рукой я хватила Косого за плечо, другой заставила наклонить голову в противоположную сторону. Почти мёртвый успел взмахнуть руками, а потом выронил оружие из почему-то онемевших пальцев.

Я позволила телу безвольно упасть, с интересом наблюдая за застывающим в его глазах удивлением. И очень медленно вытерла окровавленные губы, перечеркнув багряной полосой белый рукав.

Неждан был умнее прочих. Он кинулся бежать, не задумываясь бросив менее любимого сына.

— Стой, гад! — вяло шевельнулся Толстый, но тут же оскользнулся на вытекающей из трупа крови, рухнул, пачкаясь и снова силясь подняться.

Я, любопытно склонив голову, смотрела, как Неждан бежит к выходу. Серьёзно? Спрятаться от волчицы в лесу?