коридоре в луже крови, а Бекки стояла в дверях с пистолетом в руке, но затем отбросила оружие в сторону.

– Вы говорили, что у двери все время сидел мальчик.

– А я думала, вспомните вы о нем или нет. Похоже, что все остальные забыли про этого паренька: у него даже свидетельских показаний не взяли.

– Вот так история! И что же стало с Бекки? Ах да, письма. Она ведь их не уничтожила?

– Дженис, вы забегаете вперед, однако движетесь в правильном направлении. Поднялся большой переполох, Бекки арестовали и отправили в тюрьму Холлоуэй, но в грязной камере ей сидеть не пришлось, ее определили в больничное крыло. Наконец Бекки предстала перед судом. Думаю, весьма любопытно проследить за трансформацией, которую наша героиня претерпела за это время. Полагаю, что сначала она была по-настоящему напугана. Она ясно сказала: «Я его застрелила», а потом все время повторяла: «Что я наделала?» Однако перед приездом полиции она сумела переодеться из забрызганного кровью белого платья в нарядный зеленый костюм. В суде Бекки появилась во всем черном, но при этом увешанная великолепными украшениями. А на главном заседании суда она была в траурном одеянии и без единой драгоценности, к тому же Бекки в совершенстве освоила искусство лить слезы и падать в обморок.

– Думаете, она лишь разыгрывала представление?

– По моему мнению, когда прошел первоначальный шок, она опять стала той Бекки, которую мы хорошо знаем, то есть женщиной, которую волнуют исключительно собственные интересы.

– Чем же закончился суд? И все-таки что там с письмами?

– Все по порядку. Как только стало известно, что за женщина застрелила мужа в «Савое», новости распространились среди членов клики принца Уэльского, как лесной пожар, и на этот раз к делу привлекли Службу разведки. Действовали они оперативно, и несмотря на то, что в Великобритании у принца был весьма плотный график мероприятий, его быстренько увезли в «официальную поездку» в Канаду. То, что он имел связь с Бекки, – уже большая проблема, но если она опубликует письма… Со временем они стали еще более опасным оружием. Ласковые слова и неосторожные высказывания – еще полбеды, но хуже всего то, что письма создают образ человека, предававшегося плотским утехам и гулявшего напропалую, в то время как миллионы людей погибали. Весь ужас Первой мировой войны к тому моменту начали осознавать отчетливее, и поведение принца сурово осудили бы.

– А нам известно, что он сам обо всем этом думал?

– Не в подробностях, но, судя по письмам к его тогдашней любовнице – нет, это тоже было до Уоллис Симпсон, – принц весь извелся.

– Бекки использовала письма?

– А сейчас я хочу напомнить вам один из основных принципов Майкрофта.

– «Никаких письменных свидетельств»?

– Именно. Вообразите людей вроде Майкрофта, суетящихся за кулисами. Полагаю, мы можем с достаточной долей уверенности предположить, что заинтересованные стороны заключили сделку, когда Бекки сидела в тюрьме Холлоуэй. Поговаривают о неких важных персонах, вернувшихся на поезде в Лондон с весьма интересной ручной кладью. Но наверняка нам известно только то, что судья постановил: свидетельства о прошлой жизни Бекки в качестве доказательств не принимаются.

– Серьезно?

– Да, совершенно серьезно и, откровенно говоря, удивительно. Однако никто не мешал изучить жизнь принца Али во всех подробностях. Именно по этому пути и пошел именитый адвокат Бекки. Он выставил принца в самом нелицеприятном свете: домашний тиран, избивавший жену и вдобавок обладавший настолько противоестественными сексуальными наклонностями, что ни одна приличная женщина о таких вещах даже знать не должна, не говоря уже о том, чтобы в них участвовать. Адвокат намекал, что самые черные подозрения насчет отношений между принцем Али и его секретарем совершенно оправданны, мало того – о своих содомитских привычках он не забывал и в супружеской постели, заставляя жену удовлетворять его грязные фантазии. На всем протяжении этой речи Бекки то плакала, то лишалась чувств, ее неоднократно приходилось выносить из зала суда. Поразительное актерское мастерство! Ведь речь идет о женщине, предлагавшей анальные утехи в качестве своего коронного номера.

– Но Бекки ведь призналась, что застрелила Али?

– Вы забываете о главном прегрешении нашего принца: он был иностранцем.

– Бекки тоже. И вряд ли она придерживалась подобных взглядов. У нее было как минимум два любовника-египтянина, и одного из них она спасла от наемного убийцы.

Миссис Би кивает:

– Но, как мы знаем, больше всех остальных Бекки волновала собственная персона, поэтому на суде она предстала тихой, робкой француженкой, отважно дающей показания через переводчика. И конечно же, вы упускаете из виду то, что, хотя они оба иностранцы, Бекки – белая.

Дженис примолкла. Она догадывается, к чему идет дело, но только сейчас делает выводы.

– Присяжные выслушали все показания и после относительно недолгого обсуждения вынесли вердикт: «Невиновна». – Миссис Би бросает взгляд на Дженис и выдерживает паузу, прежде чем продолжить: – Говорят, люди в зале суда долго не могли успокоиться. Теперь Бекки ничто не мешало вернуться в Париж. Так она и поступила и зажила там прежней жизнью. Думаю, любопытно отметить, что спектакль, на который ходили супруги, перед тем как Бекки застрелила мужа, – «Веселая вдова». – И снова миссис Би смотрит на Дженис, но та не в силах поднять взгляд. – Бекки жила в Париже, в квартире напротив отеля «Риц», пока не скончалась в возрасте восьмидесяти лет. Если не ошибаюсь, до самой смерти ей выплачивали содержание несколько ее бывших любовников. За эти годы она наверняка не раз встречала Эдуарда и миссис Симпсон, ведь после переезда в Париж они несколько лет жили в «Рице»… – Миссис Би прерывает рассказ. – В чем дело, Дженис? Что с вами?

Но Дженис застыла, как статуя, боясь, что одним движением или взглядом выдаст свои мысли. На миссис Би она смотреть не решается.

А та наклоняется к Дженис и внимательно глядит на нее, но доводит рассказ до конца:

– Говорят, когда Бекки умерла, последний ее любовник, банкир, пришел в ее квартиру и уничтожил так называемый список жеребцов: книгу, куда она записывала предпочтения клиентов. Расправился он и с письмами, написанными человеком, ранее известным как принц Уэльский. – Миссис Би снова замолкает. Хмурясь, она глядит на Дженис, затем продолжает: – Похоже, что Бекки сохранила несколько писем Эдуарда до самого конца. – Тут миссис Би наклоняется вперед так, что едва не ложится на стол. – Дженис, что-то не так?

Бросив на хозяйку быстрый взгляд, Дженис заставляет себя ответить бодрым голосом, мало похожим на ее собственный:

– Отличная история, миссис Би. Спасибо, что рассказали. Письма, сделка с правосудием… Все ясно. Значит, и ей все сошло с рук.

Дженис тут же осознает