Но Кира покачала головой.

– Думаю, что главным тут явилось то обстоятельство, что Андрей был талантлив. Он и в цеху у твоего отца работал и за главного закройщика, и за казначея, и за всех остальных. Твой отец не смог бы без него ничего. Андрей успевал везде и всюду. Фактически это он создал этот цех. А твой отец... Прости, Тимур, но твой отец понадобился ему лишь как ширма.

– Чтобы, когда грянул гром, было на кого свалить вину. И кого отправить вместо себя за решетку. Твой отец был зиц-председатель. Тот, кто сидит за всех.

– Андрей – подлец! Он воспользовался доверчивостью моего отца!

– Кто же спорит, – пожала плечами Кира. – Но Андрей очень талантливый подлец. И твоя мать любила его всю свою жизнь. Именно его, и никого другого. Не твой отец был ей дорог, а этот человек. Подлец, как ты говоришь.

Кира произнесла эти жестокие слова сознательно. Пусть лучше Тимур узнает правду сейчас, чем и дальше живет с розовыми очками на своей по-детски пухлой физиономии.

Реакция Тимура оказалась именно такой, как и предвидела Кира. Парень разъярился. Оттолкнул обнимающую его Оленьку. И снова угрожающе двинулся в сторону Киры. Но тут на пути Тимура вырос Лисица. Он ничего не делал, просто стоял и смотрел на Тимура.

– Что? – закричал на него Тимур.

– Кира сказала тебе чистую правду, – отчеканил Лисица.

– Не верю! – затопал ногами Тимур. – Моя мать – святая! А вы сделали тут из моей матери какую-то потаскуху!

– Твоя мать любила! Правда, не твоего отца, а другого мужчину. Но что же тут постыдного?

Однако Тимур не желал ничего слушать.

– И мама всю свою жизнь любила моего отца! – кричал он. – Вы бы слышали, как она отзывалась о нем! В ее устах он был героем!

– Твоя мать просто щадила тебя. Твой настоящий отец был человеком хорошим, но, увы, совсем слабым. Слабым и зависимым. Он любил красивую жизнь. И тюрьма совершенно сломила его. Да еще предательство твоей матери. Она ушла к другому мужчине, нанеся ему тем самым окончательный удар.

– Любовник, – забормотал Тимур. – У моей мамы был любовник! Всю жизнь она его любила, а отца жалела или презирала!

– Вот его старая фотография. Хочешь взглянуть?

Тимур взял в руки фотографию Андрея, которую Кира привезла из Петрозаводска, и воскликнул:

– Невероятно! Просто в голове не укладывается! Моя мать и этот человек... Любовники! Моя мама всегда была примером для меня. Я всех женщин сравнивал с ней. Я думал, она святая... А она...

И упав на стул, он закрыл голову руками. А когда поднял лицо, в его глазах стояли слезы.

– Значит, мой настоящий отец умер? Точно?

– Увы, да.

– Точней не бывает.

Тимур тяжело вздохнул. Подруги его понимали. Наверно, чертовски трудно вдруг узнать такую горькую правду о своих родителях. Что мать твоя вовсе не святая, а обычная грешная женщина, униженная мужем, а потом брошенная любовником. И что отец вовсе не герой, а тоже обычный человек, слабый и ранимый. Тимур еще хорошо держался.

– Зачем ты ему все это рассказала? – прошептала на ухо подруге Леся. – Видишь, как он расстроился?

– Пусть лучше так! – тоже шепотом ответила Кира. – Иначе он стал бы боготворить свою мать после ее смерти еще больше. Думаешь, Оленька бы такое выдержала?

– Выходит, ты спасала их брак?

– Вот именно.

Леся кивнула и вновь устремила на Тимура тревожный взгляд. Пришел он в себя? Выдержал ли горькую правду?

– Не понимаю, – бормотал тем временем Тимур. – Пусть Андрей и был любовником моей матери. Пусть он от нее сбежал. От нее и от других своих знакомых. Но как же мать узнала его спустя столько времени? Ведь он так здорово изменился! Ничего общего с его старой фотографией!

– Конечно, он специально изменился, чтобы его не могли узнать.

– И как мать его узнала?

– Мы тоже долго ломали голову над этим вопросом, – кивнула Леся. – И мне кажется, разгадка кроется вот в этой фотографии.

И она вытащила снимок, за которым был виден не только седой синьор, но и стол, за которым он сидел.

– Видишь, что стоит перед ним?

– Цветы. Очень красивый букет. Лилии.

– Верно. Цветы, салфетки, свечи. А что еще?

– Бокал белого вина. Зеленые яблоки. И... Что за странные золотистые штучки?

– Полагаю, что это песочное пирожное. Излюбленное лакомство синьора Томаса. По словам тех, кто хорошо его знал, синьор Томас предпочитал именно такое печенье. Все остальные сладости оставляли его равнодушным. И когда он приходил на какое-либо мероприятие, то перед ним всегда выставляли белое вино, зеленые яблоки и песочное печенье.

Тимур побледнел.

– Но... Но с этим же набором к матери пришел ее гость!

– Верно. И это был ее бывший любовник – Андрей, ставший ныне важным и знаменитым синьором Томасом. Андрей и синьор Томас – это одно лицо!

– Невероятно. И моя мать на том празднике узнала его по тому, что он ел, что пил и чем закусывал?

– Полагаю, что такой знакомый набор продуктов насторожил ее. Твоя мать ведь подходила к столику синьора Томаса?

– Да, да. Я как раз отошел на минутку. А когда вернулся, то увидел ее рядом с ним.

– Они разговаривали?

– Да. И я еще удивился, как странно этот тип смотрит на мою мать.

– Как?

– Словно на привидение! Словно они были прежде знакомы и теперь встретились. Но он никак не ожидал ее увидеть.

– А она?

– Она смотрела на него, как на выходца с того света!

– Все правильно! – воскликнула Кира. – Они и были такими друг для друга. Одна привидением, а другой выходцем с того света. Вряд ли синьор Томас обрадовался при виде твоей матери. Но от неожиданности чем-то выдал себя. Вероятно, назвал ее по имени. И она окончательно убедилась в своей правоте.

Спустя тридцать с лишним лет Альбина наконец нашла своего Андрея. И она торжествовала: теперь обманувший и бросивший ее столько лет назад любовник снова был в ее полной власти. Она могла одним своим словом разрушить всю его карьеру. Нанести непоправимый вред репутации синьора Томаса. Погубить его.

– И синьор Томас это прекрасно понимал. И решил не злить бывшую любовницу. Наоборот, сделал вид, что страшно рад ее видеть. Что тоже тосковал по ней все эти годы.

– И они снова стали близки?

– Конечно. Старые чувства, как известно, не ржавеют.

– И как знать, возможно, вначале Андрей и не лгал своей любимой женщине. И был в самом деле рад воссоединению с женщиной своей молодости.