– Мой друг говорит, что восхищён твоим великодушием, – перевёл я Елдану.

– Ладно-ладно! – вжался тот в сложенное за спиной барахло, уставившись на окровавленную морду подошедшего Красавчика. – Две трети. По рукам? Я могу быть полезен! Правда! Я знаю эти места!

– Охуеть можно, – усмехнулся Ткач, растирая освобождённые запястья.

– Мой друг пребывает в культурном шоке от щедрости и гостеприимства твоего народа, – снова пояснил я смысл ёмкой фразы.

– Чёрт с вами, – ещё выше поднял руки Елдан, наблюдая за облизывающимся Красавчиком. – Забирайте всё. Только не убивайте.

– Ты, сука плоскомордая, – склонился над вождём Алексей, – ещё за «ПММ» и рожок «семёрок» мне отработаешь. Пару годков за первого да годик – так и быть – за второго. А ну сдриснул с саней!

Елдан молча шмыгнул носом и перевалился за борт.

– Разрежь, – протянул я Ткачу связанные руки.

Алексей помедлил секунду, но стоящий у меня за спиной Красавчик помог напарнику принять верное решение.

– Заткнись нахер. – Ткач вскрыл горло голосящему «снайперу» и, едва не ткнув мне в живот остриём окровавленного тесака, перерезал верёвку на моих запястьях.

– Свобода, – вдохнул я полной грудью, разминая затёкшие суставы, стянул с мёртвого манси свою замаранную кровью разгрузку и поднял со снега «Винторез». – Вот мудила, восемь патронов сжёг. Хотя, – взгляд упал на алую яму под жопой покойника, – с «мудилой» я погорячился. Красавчик, отрывать людям яйца – дурная привычка.

Мой лохматый компаньон облизнулся, видимо, выражая таким образом своё твёрдое нежелание менять гастрономические приоритеты.

– Бля, – возмутился Ткач, стащив с одноногого автоматчика свой жилет. – Всё уделал, слюнявый уродец. Твою мать!

Алексей отпрянул от неожиданно ожившего «трупа», начавшего вдруг хрипеть раздавленной гортанью и двигать переломанной как минимум в трёх местах челюстью, что вкупе с освобождёнными от кожи, разодранными до костей мышцами лица и поднимающимся от них паром производило действительно сильное впечатление.

– Живучая, тварь, – навалился Ткач на воткнутое в грудь недобитку копьё, так что оно прошло сквозь тело и выгнулось, встретив на пути мёрзлую землю.

Привычный, казалось, к подобным сценам Елдан предпочёл отвернуться. Наверное, отождествлять себя с жертвой было не столь приятно, как распоряжаться её жизнью.

– Кобуру верни и кинжал, – обратился я к деморализованному вождю, заглянув в пустой патронник «АПБ», и, получив требуемое, приладил его на законное место. – Последний, – продемонстрировал я Ткачу вынутый из кармана магазин.

– Да, – покивал тот. – И у меня небогато. Чем отбиваться – хуй знает. Может, этим? – выдернул он из трупа копьё. – Слышь, Елдан, как там дальше с живностью? Отмашемся такой хернёй в случае чего?

– Не-не, – решительно замотал вождь головой. – Если не знать, куда идти, можно там и остаться. Нечисти здесь много разной. Да и волков хоть отбавляй. А волки здесь лютые, – сделал он испуганное лицо. – Вмиг задерут.

– Ну а ты, конечно же, знаешь, куда идти, чтобы этого не случилось? – предположил я.

– Знаю! – закивал Елдан с неподдельным энтузиазмом. – Я тут всё кругом знаю! Где хошь прокрадусь! Так, что никто и ухом не поведёт!

– Не верю я этому пидорасу, – поделился мыслями Ткач, активно вживаясь в роль копьеносца и пробуя разные хваты. – Заведёт нас в ебеня какие-нибудь, тамошнему зверью на радость, а сам сдриснет, – сделал он эффектный выпад. – Дай-ка я его лучше в качестве тренировочного манекена попользую.

Елдан попятился, безуспешно стараясь спрятаться за нартами.

– Не надо. Я пригожусь. Честно, пригожусь, – перевёл он на меня умоляющий взгляд. – Вот увидите.

Остаток дня Елдан, ни разу не жалуясь, бежал на снегоступах за нартами и почти не отставал. Красавчику лишь иногда приходилось сбавлять ход, чувствуя, что вождь тормозит движение, волочась на верёвке по снегу. Алексей предложил впрячь его на пару с «Куль-Отыром», но это оказалось плохой идеей, потому как нарты то и дело наезжали на спотыкающегося Елдана, а Красавчик начинал нервничать и норовил откусить вождю выступающие части тела.

Заночевали мы на открытом месте. К лесу Елдан приближаться категорически не рекомендовал, утверждая, что злые лесные духи только того и ждут, чтобы ночью выйти из чащобы и уволочь незадачливых путников в своё мрачное урочище. Рассказывал он это – надо отдать должное – весьма красочно. Даже слишком. Хватило бы и половины приложенных усилий, чтобы убедить легковерного Ткача не соваться на «землю учи».

Несмотря на это, ночёвка оказалась отнюдь не из худших, хотя поначалу я готов был уйти с Красавчиком в лес, оставив двух долбоёбов замерзать в поле, раз им так хочется.

Елдан провёл краткий ликбез по азам выживания в морозных ебенях, и под его чутким руководством нам удалось соорудить так называемый балаган – нечто вроде односкатного шатра из жердей, укрытых оленьими шкурами снаружи, и выстеленного ими же внутри. Открытая сторона этого нехитрого сооружения обращена к костру. Закрытая – отлично защищает от ветра, если тот не поменяется за ночь, и неплохо удерживает тепло. По другую сторону костра ставится отбойник – простейший экран из брёвен или, как в нашем случае, тех же шкур, накинутых на жерди, который помогает сберечь ещё больше тепла.

– А эти учи, – прошептал Ткач, глядя в темноту, – не придут к нам на огонёк?

– Нет, – заверил Елдан, устраиваясь в углу балагана. – Учи боятся огня. И всё лесное его тоже боится. Огонь для них – погибель. Подойдут, только если на их земле разведём. А тут – нет.

– Чёрт… И откуда вся эта нечисть повылезла? Ведь раньше-то, до войны, не было такого, как пить дать. Только в мифах ваших ебанутых. Да в сказках.

– Они всегда здесь были, – усмехнулся вождь. – Раньше самых первых людей. И всегда будут. Просто… осмелели теперь. Чем слабее человек, тем они сильнее. А так слаб, как сейчас, человек давно не был.

– Что верно, то верно. А Золотая Баба? Кто она?

– Она – хозяйка Урала. Строгая и справедливая. Кто ей не по нраву придётся – тому несдобровать. Ну а кто угодить сумеет, тому она удачу пошлёт и блага разные.

– А почему «золотая»?

– Эх… Был давным-давно идол её, к которому люди с просьбами своими приходили. Так вот был он отлит из чистого золота.

– Большой? – заинтересовался Ткач не на шутку.

– В полтора человеческих роста.

– Нихера себе! А где он теперь?

– Никто не знает, – пожал Елдан плечами. – Раньше, говорят, на горе возле устья Оби стоял. А как русские в Сибирь пришли, так местные его спрятали. Да и сами забыли, куда. Может, оно и к лучшему.

– Ты ебанулся? Это ж не меньше тонны золота!

– Вот и я о том, – вздохнул Елдан.