Пожалуй, спрошу все же у графа, когда он заглянет. Пусть развеет какие-нибудь из моих сомнений…

Неясный шум, щелчок, скрип двери. Голос Хельды.

Ужин.

И вот я снова один на один со своими мыслями.

Спать не хочется – спал же весь день почти, – раскладываю на столе уже знакомые альбомы, теперь просто листаю, старательно отпечатывая в памяти портреты и характеристики. То, что нер Линденир и ему подобные не удостоились включения в эти книги, объясняется просто – нетитулованное дворянство для такого слишком многочисленно. На одного барона приходится несколько десятков неров, на графа – не меньше двухсот, а если это маркиз, то счет пойдет на тысячи. Что уж о герцогах говорить…

Перелистываю последнюю страницу и закрываю альбом. Теперь все они здесь – в моей голове. И барон Кентирен, который чуть не погиб, нарвавшись на засаду, предназначенную нам. И граф Зертен, с чьими наемниками мне пришлось пить на постоялом дворе у Медведя. И много кто еще. Так, старый справочник тоже, пожалуй, надо будет «оставить на память», но уже не сегодня. Два часа ночи. И глаза вон какие красные, даже в зеркало смотреться не хочется.

Свет погашен. Сон не спешит, но усталость и тишина делают свое дело. Я все-таки засыпаю.

Хорошо все-таки, что не попытался загрузить в голову сразу же и второй справочник. Мало того, что и от одного голова раскалывалась следующие два дня, так что пришлось отложить «дозагрузку», так еще и не происходило ничего, кроме регулярных визитов Хельды и ее команды слуг. Да еще начал снова тренироваться – и потому, что почувствовал себя отдохнувшим, и потому что книг, достойных внимания, осталось меньше десятка.

В газетах, которые мне приносили каждое утро, по-прежнему нет даже намеков на заговор. Вот и сегодня «Теронский вестник» уже первой страницей вызывает острое желание зевнуть. Дочитать мне его, впрочем, не дают.

Хельда приводит ко мне… скажем так, преподавателя хороших манер. Зовут его Билерен и он нер. Билерен как заправский сержант учит меня носить одеяние для приема, двигаться в нем, что можно делать и говорить в присутствии императора и чего категорически нельзя…

В компании Билерена проходят три дня, причем он приходит и после ужина, но тут мы уже просто сидим друг напротив друга и разговариваем, если это можно так назвать, почти до полуночи. В последний вечер на таких посиделках он внезапно замолчал посреди разговора, потом улыбнулся, добродушно и открыто – хотя все три дня я видел самое большее легкую ироничную полуулыбку, едва обозначенную – и сказал: «Больше мне здесь делать нечего». Попрощался и исчез.

Измотал он меня, надо сказать, здорово. Так что когда на следующий день ко мне никто – кроме Хельды, разумеется – не заявился, я был даже рад. По крайней мере, удалось дочитать ту книжку о войне. Не думаю, что она давала полную и во всем достоверную картину всех событий, но все же я знал теперь более чем достаточно… для рядового жителя империи.

А еще затянувшееся ожидание начинало меня понемногу нервировать. В нашу последнюю встречу граф говорил, что прием у императора состоится через десять дней. Восемь уже прошло. Ладно, в конце концов, он же не число и время называл, а где десять – там и двадцать может быть.

В обычное время приносят ужин. Лицо Хельды как обычно ничего не выражает. Она задает дежурный вопрос – не нужно ли мне чего, я привычно кручу головой, обозначая отрицательный ответ.

Все-таки что-то новое в ее взгляде было, понимаю я минут через десять после того, как за слугами закрылась дверь. Но что? Пожалуй, не буду пока спешить на боковую.

Предчувствие меня не обмануло.

Без четверти десять в дверь постучали. Внутренний страж лениво шевельнулся и затих.

– Таннер, вы здесь? – Граф Урмарен, надо же. Чего это он стучится? Не один?

– Входите, ваша светлость, – отвечаю я, чуть промедлив – надо же хоть оглядеться. Нет, вроде порядок. Вещи убраны в шкаф. Даже книги все на полках.

Угадал – вслед за Урмареном входит еще один человек. Не считая, само собой, четверых незнакомых бойцов с эмблемой Серой стражи на рукаве, которые просачиваются вперед, заглядывая во все зауголья, и так же шустро выметаются обратно в коридор. Подозреваю, за дверью осталась еще куча народу.

Гость заметно старше графа, хотя рост и ширина плеч у них примерно одинаковы. Держится уверенно, но вперед не лезет. Определенно, аристократ. Но что-то не припоминаю его лица среди запечатленных в памяти. Или он сильно не похож на свой портрет четырехлетней давности, или он нер… или я ошибаюсь еще сильнее, и он такой же дворянин, как и я.

Жестом предлагаю им сесть, гости опускаются в кресла, я возвращаюсь на диван – как-то мне там удобнее. Не давая паузе затянуться, обращаюсь к Урмарену:

– Ну что ж, ваша светлость, полагаю, мы можем начать с того, что вы представите вашего спутника… если, конечно, его имя не является государственной тайной.

– А если является? – хмыкает граф. Что их всех так забавляет в моей манере строить фразы?

– Не принципиально. Вопрос был о форме обращения.

– Обращайтесь ко мне «мастер», молодой человек. Просто, удобно и никак не нарушает тайну… если она существует.

– Хорошо, мастер, – с легкостью соглашаюсь я. – Действительно, и просто и удобно. Что касается меня, то, полагаю, его светлость уже просветил вас, как меня можно называть.

– Верно, – кивает «мастер», – просветил. Как и о том, насколько это имя настоящее.

– Значит, мы в равном положении.

Граф, с улыбкой наблюдавший за нашим знакомством, серьезнеет.

– Ладно, Таннер, теперь к делу. Прием у императора состоится, как и планировалось, завтра. Круг приглашенных ограничен, газеты о нем не напишут.

– Вы хотите сказать, что следствие уже завершено?

– В основном. Остались несущественные детали.

– Так быстро?

– Что? А, помню, помню, что вы говорили про ордена и статьи в газетах. Все просто. Заговор обезглавлен, а его вожди уже сдали всех, лишь бы выжить самим.

– А герцог Ханаранский?

– Не поверите, Таннер, все прошло настолько быстро и бескровно – я об аресте – что я, наверное, испытал бы некоторое разочарование. Если бы участвовал лично. Словно в детстве, когда получал понравившуюся игрушку по первому же требованию. Странное чувство… А потом Химар заговорил даже без угроз и пыток, когда понял, что нам многое известно и он просто может не успеть сообщить нам что-то действительно важное раньше других…

– И что будет с герцогом?

– Он же один из вождей заговора. Это – смертная казнь. Учитывая, что императора и принца хотели убить, вряд ли он может рассчитывать на помилование.

– А его семья?

– Они знали о заговоре. И даже принимали участие.

– Их тоже казнят?