Маленькая девочка рядом с нами, на вид не старше семи лет, начинает плакать. Девушка с веснушками обнимает ее за плечо, хотя сама бледна и дрожит.

— Не слушайте его! — кричит старейшина. — Не слушайте эту наглую ложь!

— Слушайте меня! — пытаюсь я его перекричать. — Запускайте мотор! Начинайте опускать мост. Надо уезжать сейчас!

Никто не двигается с места.

И тут происходит единственное, что может сработать. Громкий утробный вопль проносится над деревней. Это не волк и не другое животное. Неудержимая, безумная страсть звучит в этом крике. Он идет из глубины души, но не человеческой. Спустя мгновение к нему присоединяется другой вой, за ним еще один, и еще, пока темное небо не взрывается множеством животных воплей.

Старейшины бледнеют. Кошмар, мучивший их всю жизнь, стал реальностью, это видно по глазам. Но делают они что-то странное. Они не приказывают девушкам садиться в поезд. Они просто разворачиваются и молча, с потрясенными лицами, уходят, как освистанные актеры. Старейшины идут обратно к деревне.

Уходят навстречу вою.

— Что они делают? — спрашивает Клэр. — Куда они идут?

Я сам ничего не понимаю. Девушки, сперва последовавшие с платформы за старейшинами, останавливаются и недоуменно смотрят друг на друга. На лицах у них отражается борьба между инстинктом выживания и выученной привычкой подчиняться старейшинам.

Раздается еще один крик.

Теперь это не вой закатника, а человеческий вопль. Расстояние — на фермах с другой стороны Миссии — не делает слышный в нем животный ужас менее заметным. Я представляю, как девушки забегают на бойню и хватают топоры и тесаки, чтобы защититься от закатников. Они не понимают всей безнадежности своих попыток, как и того, что вид и запах крови на бойне — пусть даже животной — только еще больше распалит закатников.

— Если вы хотите жить, садитесь в поезд! — кричу я.

Девушка с веснушками делает шаг вперед. Дрожащим голосом она приказывает остальным садиться в поезд. Их не приходится упрашивать: все как одна заходят в вагоны с удивительным спокойствием и молчанием. Только иногда раздается сдавленный всхлип.

Девушка с косичками поднимает что-то с пола вагона, в руках у нее пояс Сисси с ножнами. Она опускается на колени рядом с Сисси, достает кинжал. Спустя секунду веревки перерезаны. Сисси встает, потирая запястья, благодарно смотрит на девушку и вынимает из ножен еще один кинжал. Они вместе перерезают остальные веревки, освобождая ребят и Клэр.

— Как запустить поезд? — спрашиваю я у девушки с веснушками.

— В конце платформы контрольная панель, — говорит она, — отвечающая за все. Там есть комбинация кнопок, которая включает автопилот. Пятнадцать минут уходит на то, чтобы прогреть мотор, потом все двери закрываются, поезд отправляется, и мост опускается. Процесс нельзя отменить, пока поезд не достигает пункта назначения — Цивилизации.

— Ты знаешь, как ею пользоваться? — спрашиваю я.

Она кивает, глядя мне в глаза. Я вижу в ее взгляде силу, которую не ожидал встретить.

— Я много раз видела, как это делали старейшины, — говорит она. — Это просто, все отмечено разными цветами и картинками.

Из деревни доносятся еще более громкие вопли, смешанные с криками боли. Резня началась. Хоть я и не способен почуять запах крови, я понимаю, что началось. Тьма ночи пропитана смертью.

— Иди, — говорю я ей, — включай мотор.

Она идет к панели так быстро, как ей позволяют ее ножки-лотосы.

Я вижу, как Дэвид что-то горячо шепчет Джейкобу. Они резко поворачиваются, готовясь бежать.

— Куда собрались? — я хватаю их за куртки.

— За Беном, — Дэвид отталкивает мою руку.

— Нет. Вы оба останетесь здесь.

— Мы не оставим его, Джин.

— Я знаю, — говорю я, стискивая зубы. — Потому и собираюсь за ним.

— Мы с тобой вместе, — вмешивается Сисси.

— Предпочитаю работать один.

— Не в этот раз. Речь идет о Бене. — Она поворачивается к Дэвиду и Джейкобу: — Вы останетесь здесь, с Эпафом, присмотрите за ним. Эти две девушки, — она указывает на девушку с косичками и с веснушками, — неплохо соображают. Слушайтесь их.

Сисси спрыгивает с платформы, застегивая пояс с кинжалами. Спустя несколько мгновений я оказываюсь рядом с ней, мы бежим через луг. Все больше и больше криков доносится из деревни. Там, на улицах и в домах, разверзся ад. И мы следуем прямо в него.

— Зачем Крагмэн забрал Бена? — спрашиваю я.

Она качает головой, глаза у нее наполнены страхом:

— Не знаю.

Сисси бежит быстрее, изо всех сил. На середине пути я оглядываюсь на станцию. В воздухе раздается громкий металлический щелчок, и из локомотива вырывается серый дымок. Мотор начинает прогреваться. Пятнадцать минут. У нас всего пятнадцать минут.

Если мы вообще вернемся живыми.

Добежав до первого дома на краю деревни, мы прижимаемся к стене, заглядываем за угол. Пусто. Сзади за нами кто-то следует. Это Клэр.

— Не идите дальше, это самоубийство, — говорит она, тяжело дыша. — Вы слышите крики? Возвращайтесь к поезду.

— Мы идем за Беном, он в кабинете Крагмэна, — отвечает Сисси. — Без него я не поеду.

Девушки смотрят друг на друга. Клэр сплевывает:

— Тогда я с вами. Я могу помочь. Я знаю короткую дорогу туда и обратно.

— Клэр… — говорю я.

— Пошли, нет времени.

Она бежит вперед, зная, что мы за ней последуем. Ловкая и быстрая, она срезает углы, пробегает через дома, прыгает через заборы. Время от времени мы натыкаемся на группы девушек, с криками ужаса пытающихся бежать на своих маленьких ножках.

— Быстрее на станцию! — приказываю я им. Но, глядя, как они ковыляют, я понимаю, что шансов обогнать закатников у них нет.

Смерть везде и нигде. Я пока не видел ни одного закатника, но их вопли раздаются в каждом углу деревни. Крики становятся громче, видимо, они продолжают стекаться в деревню бесконечным потоком. Металлический запах нашей крови придает им сил, помогает прорываться через улицы, через дома, через одежду, кожу, мышцы, жир, внутренние органы и кровеносные сосуды.

— Сюда, — приглушенным голосом говорит Клэр, и мы несемся по улице.

Через два дома от нас девушка сбегает с крыльца. Крики заставили ее запаниковать и покинуть укрытие. Она сбита с толку и не знает, куда идти. Девушка не успевает заметить черный вихрь, который налетает на нее. В мгновение ока неразличимая тень сбивает ее с ног и уносит обратно в дом, разнося в щепки дверь.

Крики девушки смешиваются с воем закатника, будто стоны чудовищных, адских любовников.

Я хватаю Клэр за руку и оттаскиваю назад. Она едва переставляет ноги от потрясения.