Повисло молчание. Зарислава ощущала, как глаза отяжелели слезами, а ведь думала, что больше не осталось в ней ничего с минувшей ночи.

Рогнеда вздохнула:

– Какие красавцы, что Данияр, что Марибор, – мечтательно протянула она, подпирая пухлую щёку кулачком. – А как похожи они, как братья родные, почти не отличишь их. Всё же Зарислава в одном сглупила. Не пойму, как можно было отказаться стать его княжной? И защита, и богатство, и почёт.

– Сама же страдает, бедная. Как переглядывались они. Мне бы так… – выдохнула тяжело Рогнеда.

Зарислава ощутила, что больше не может слушать этот вздор. Не сдерживая раздражения, она села.

– И не надоело вам языками молоть? – зло откинула одеяло и, соскользнув с постели, отправилась к лотку. – Заладили одно и то же. И здесь покоя не дадут. Постыдились бы за спиной болтать.

Она плеснула из кувшина в лохань свежей воды, умылась. Колючая водица неприятно обожгла холодом кожу. Сдёрнув с крючка рушник, отёрлась.

– Так, мы… мы же по-хорошему, добра тебе желаем, – первая опомнилась Селяна, поднялась с лавки. – Нам-то всё видно, как мучаешься. Привыкли к тебе. Погляди, как осунулась, исхудала. Благиня и то приметила, как изменилась ты. Мы же не черствые, смотреть больно.

Зарислава бросила напряжённый взгляд на девок.

– Хватит. Не ваша это забота.

Рогнеда схватилась было, чтобы вступиться за подругу, а слов так и не нашла. Селяна только за руку схватила её – мол, не лезь.

Но как бы ни было гадко на душе, ссориться перед отъездом не хотелось. Потому Зарислава не могла сердиться долго, поутренничала с ними, после и разговорилась. Слава Богам, челядинки нашли разумение, больше не упоминали о княжичах. Пожалели видно, но сочувствие их Зариславе не нужно, как, впрочем, и забота. Вскоре заглянул отрок с вестью от Радмилы собираться в дорогу. Зарислава сложила приготовленные вещи в походной мешок, взяв только свои платья: то немногое, что было у неё из добра. Подарки Радмилы не хотелось брать, чтобы они не напоминали о Мариборе и о том, что она вообще покидала когда-то Ялынь, потому оставила всё в сундуке. В сборах Зарислава не заметила, как утро сменилось полуднем, но небо только хмурило, затягиваясь серым рыхлым полотном, обещая излить всю печаль на землю. Именно так было и на душе. Зарислава вернётся на родину и не осмелится посмотреть в глаза матушки-Ветрии.

Солнечного дня не предвиделось, потому Зарислава облачилась тепло: на исподнюю рубаху серое шерстяное платье, накидку из кожи на плечи на случай, если будет гроза. Прихватив и пустой туесок, ступила к порогу, окинула светлицу понурым взглядом, взялась за ручку двери. Челядинки кинулись было за ней, но провожать Зарислава себя не позволила, наказав девкам оставаться в чертоге. Жаль, Благиню не застала, сегодня у большухи много забот. И без того было тяжело. Хотя помнилось ей, как едва переступила порог Доловска, рвалась домой, обратно в деревню. Теперь бы радоваться, да только не получалось, всё скребла тревога, и камнем тянуло сердце. Не думала, что оставлять город будет так трудно. Распрощавшись с девками, Зарислава скользнула за дверь и едва не бегом выпорхнула на крыльцо.

Во дворе уже ждали две дюжины кметей. Следы от пира всё ещё остались. Колыхались на столбах белоснежные рушники, венки из полевых цветов, стяги на воротах, щиты воинов всё ещё весели на стенах, напоминали о ночном гулянии.

Один за другим мужчины начали подниматься в сёдла, готовые тронуться в дальний путь. Часть из них направится в Волдар, другая же часть, малая толика – в Ялынь. Вдали, над зелёными лугами и серой излучиной реки, оседало белёсое марево. Оказалось, под утро и в самом деле грянул ливень, промочив землю и стены построек. Резко пахло сырой древесиной и подсыхающей травой, пробуждая и взбадривая. Зарислава ощутила себя на свежем воздухе гораздо лучше, несмотря на то, что свинцовые тучи давили. Из-под кровли терема вышел русоволосый, широкогрудый Бойко. Зарислава было поспешила к нему, но задеревенела, сердце скакнуло к самому горло, бешено заколотилось. Вслед за Бойко плечом к плечу вышли Марибор и Данияр. Зарислава дёрнулась, чтобы нырнуть обратно в сени, но вовремя остановилась, вцепившись в перекладину, сил лишь хватило на то, чтобы устоять на ногах.

Резкий порыв ветра, как злой пёс, сорвавшийся с цепи, пролетел по двору, поднимая пыль и траву, загромыхал пластами железа на кровлях, заскрипел стенами, всколыхнув гривы и хвосты коней, взбил тёмные волосы Марибора, откидывая их с виска. Зарислава разглядела чёткий изгиб бровей, тонкую переносицу, прямой нос, загорелые скулы, сильную шею. Она смотрела неотрывно, чтобы как можно лучше запомнить его, сожалея, что раньше не делала этого так часто, как хотелось, всё робела, а теперь и не наглядится. Марибор разговаривал о чём-то с племянником, и сейчас, казалось, и не было в нём никакой вражды, а только братская нерушимая дружба. Боги, если бы это было так!

Марибор, будто почуяв, что на него кто-то смотрит, поднял голову и поглядел ровно туда, где и притаилась Зарислава, пригвождённая к порогу. Жар плеснул к лицу, а сердце запрыгало ещё быстрее, что даже дурно стало. Княжич отвернулся скоро, будто не увидел для себя ничего значимого, сказал что-то Данияру и пошёл через толпу воинов к воеводам.

Зарислава растерянно опустила глаза, сжав зубы. Глубокая обида и досада нахлынули против воли. На бесчувственных ногах спустилась во двор, сжимая в подрагивающих пальцах кожаный ремешок пустого туеска. Стараясь ни на кого не глядеть, она прошла к Бойко, который тут же подвёл к ней каурую кобылицу. Погладив её по загривку, скормив кусок хлеба, что прихватила со стола, Зарислава ненароком встретилась взглядом с князем Данияром. Он тепло улыбнулся ей, и сердце облилось кровью, но губы Зариславы тоже дрогнули в улыбке. Так и не разжала их, чтобы сказать хотя бы напутствие быть осторожным.

«Разве это убережёт его?!»

Бессильная перед правдой, Зарислава отвела глаза. Если Богам угодно, то в эту ночь Радмила понесёт наследника. Однако это не утешало.

Воины оживились, когда вышла Радмила, а вместе с ней мать с отцом да седовласые старцы. Дав чадам благословение на счастливую жизнь и лёгкий путь, наказали родителей не забывать, добрым словом поминать, в гости не наведываться без первенца. Те только смущённо улыбались в ответ. Затрубил тревожно рог, и воины заторопились, охотнее прыгая в сёдла. Зарислава старалась не отставать. Забравшись на спину лошади, оглядела в последний раз княжеский двор. Остро кольнуло сожаление. Стражники широко распахнули крепостные ворота, и более уже не было времени осмысливать происходящее. Отряд во главе княжичей выдвинулся за стены, ступая на широкую тропу, сразу пустив лошадей в галоп. Гнали их слишком рьяно, только поспевай. Они неслись мимо ребристых изб, гостиных построек, ремесленных сооружений. Зарислава не успела опомниться, как вереница оказалась за околицей Доловска. Мелькали то тут, то там избы и хлева, дымящиеся капища, шумел в ушах поднявшийся не на шутку ветер, хлопали плащи воинов по крупам лошадей, кручами зрели иссиня-зеленоватые тучи. Всё дальше всадники удалялись от города.