Зарислава сглотнула. И ей не верилось, что оказалась в ловушке, так и не доехав до родного стана – будет повязана тут, на перепутье. Теперь только биться не на жизнь, а насмерть. Однако время тянулось неумолимо долго, заставляя напрягаться каждый мускул до предела.

– Никогда не было такого, чтобы степняки поганые да вокруг Доловска шастали, – сокрушался воевода.

– Ну, где же вы? Выходите, паршивые вымески! Проклятые гады! – посыпались ругательства кметей.

Зарислава только насторожилась – не хорошо это всё.

Не успела она опомниться, воздух вновь содрогнулся в злом шелесте, новый поток стрел грянул на отряд, вынудив замолкнуть. Снова Зарислава оказалась под укрытием Бойко, но на этот раз целились не в дружинников, а в лошадей. Отовсюду послышалось истошное ржание, и мужская крепкая брань воинов резанула слух. В следующее мгновение Зарислва вскрикнула, когда её каурая резко ухнула вниз. Потеряв на время опору, девица ударилась о землю, приложившись к тверди плечом, дыхание тут же вылетело, в затылке зазвенело. Корчась от боли, некоторое время не могла сделать вдоха. Когда же обрела способность дышать, скованная страхом, поползла за спину мёртвого животного. Прячась, в ужасе наблюдала, как взбесившиеся лошади едва не растаптывали копытами сброшенных всадников.

И тут среди стволов сосен из густого мрака один за другим начали показываться тени, коих тут же с остервенением сбивали княжеские стрелы, пущенные кметями, но степняков прибывало всё больше, они бросались на загнанных в ловушку воинов.

Грянул рёв кметей, пустившихся в битву с ненавистным противником. Воздух сотрясали разъярённые крики. Во мраке темнеющего неба засверкали серебром мечи, стрелы, ножи, копья – всё перемешалось, даже воздух сгустился, наливаясь яростью, кровью, запахом железа и светом искр. Зарислава в темноте едва различала, где княжеские воины, а где степняки. Бойко, которому был отдан приказ спасать женщин, куда-то исчез. Из вида потерялась и Радмила. Отовсюду лишь слышались вскрики, лязг железа, храпы, рычания, лошади дёргались бежать прочь: одним удавалось, другим нет – их настигали стрелы. Степняки никому не давали ускользнуть. К тому же время от времени накатывал раскат грома, резала глаза яркая вспышка молнии. Зарислава видела, как кмети падали на землю со вскрытыми горлами. В холодном оцепенении она наблюдала жестокую расправу, пытаясь среди возникшего безумия отыскать взглядом княжичей. Но тут послышался пронзительный визг. Радмила! Оставшиеся без защиты челядинки пустились в лес, но их тут же настигали степняки, хватали и скручивали, а тех, кто вёл себя слишком буйно, убивали на месте, не церемонились.

Врагов было слишком много, больше, чем княжеских кметий. Зарислава прижалась к земле всем телом, силясь сравняться с твердью, чтобы исчезнуть, стать незаметной, не слышать звуков боли, лязгов мечей. Кто-то отдавал приказы, но Зарислава уже ничего не различала, не способная мыслить холодно и здраво, она поползла к чащобе, пытаясь укрыться. Наткнувшись на что-то мягкое, повернула голову и вскрикнула – давно угасший, стеклянный взгляд Бойко был обращён в небо, рот приоткрылся, и по щеке текла струйка крови. Чьи-то сильные руки обхватили её за плечи, вздёрнули на ноги и потеснили к дереву. Воздух словно потяжелел, загустился, заполняя пространство чужим присутствием, давил. Зарислава боялась смотреть, яростно отталкивала напавшего, отбивалась, но её лишь крепче сжали, заставляя утихнуть. Только тогда она ощутила горячую грудь и знакомый запах гвоздики. Он и привёл её в чувство.

– Уходи в лес, – сердце ухнуло, когда Зарислава услышала хриплый голос Марибора, выдававший, что с княжичем было не всё в порядке.

Чёрная пелена страха будто развеялась, и перед ней предстали тёмные, подёрнутые пеленой глаза Марибора. Ошарашенная его появлением, девица оглядела его, и взгляд тут же застыл на руке княжича, которую он прижал к своей шее: через пальцы сочилась кровь, заливая руку до локтя. Но не успела Зарислава опомниться, как Марибор склонился, прижался к её губам, оставляя тёплый сухой след, отрезвил.

– Беги и обещай, что спасёшься, – прошептал он ослабевшим голосом, отстранился немного, сорвал что-то с руки и воздел на запястье Зариславы горячую и тяжёлую вещь. Она посмотрела вниз и тут же вернула взгляд на Марибора, сжимая свободной рукой обручье. Её собственное, то самое, которое она бросила в огонь, отдавая Богине.

– Не разбрасывайся ценными дарами. Я бы тебя всё равно нашёл. Не думай, что так бы легко отпустил, – улыбнулся он, вынудив Зариславу замереть. – Считай, что украл тебя у твоей Богини, – кивнул он на украшение. – Пусть теперь она со мной разбирается и отвоёвывает уже у меня, если не в Яви, то там… – сказав это, не позволил Зариславе и рта раскрыть, спросил: – Скажи, ты бы стала моей женой, если бы я позвал тебя снова?

Зарислава оцепенела и, не раздумывая, кивнула.

Больше Марибор ничего не сказал, с силой толкнул Зариславу в гущу зарослей, следом раздался скрежет стали.

Отойдя от потрясения, она только и смогла наблюдать его спину и занесённый над степняком клинок. Мгновение – и прокатился по лесу звон стали, противники разошлись. Марибор скользящим шагом отступил, снова занёс меч над низкорослым, но юрким степняком, рубанул по шее, враг взвыл, когда забулькала кровь в его горле, и осел наземь.

Марибор развернулся, вскидывая меч, быть может, уже не так рьяно, как вначале, но достаточно ловко, ударил наискось. Напавший степняк, отражая удар, оступился вдруг, повалился на траву, и в следующий миг был пригвождён мечом к земле. Марибор, казалось, не ранен был вовсе, легко расправлялся с душегубами, но Зарислава знала, что это обман, последний рывок стремительно расточающегося духа. Такое увечье не позволит жить долго. Да и степняков слишком много. Отбившись от одного противника, тут же встречал другого, чернобрового и лохматого, за ним спешил ещё один, княжича теснили к лесу. А неподалёку из последних сил отбивался раненный стрелой Вятшеслав. Зарислава пыталась выискать Зарубу. В сердце таилась надежда, что ему всё же удалось увести княжну – его она не нашла. Только сейчас травница осознала, что степняков было огромное количество, теперь уже половина княжеских кметий полегла в траве, и недруги были повсюду. Марибор, державшийся за шею, отбивался теперь в полсилы, удар противника пришёлся в колено, и княжич, потеряв опору, рухнул. Зарислава закусив губы, было, дёрнулась к Марибору и застыла. Как же так! Слишком короток миг, теперь он упущен и ничего не вернуть. Помертвевшая, она наблюдала, как тут же на жертву набросились остальные. Что было с Марибором дальше, Зарислава не видела, отвела глаза.

Таящуюся в хвойных кущах травницу приметили быстро. Стервятники бросились, чтобы скорее схватить добычу, пока не убежала в лес. Зарислава вынуждено попятилась обратно, глядя то на Марибора, которого степняки били яро, безустанно, то на близившуюся опасность. Разрывалась на части. Подавляя боль и сожаление, развернувшись, опрометью кинулась в чащобу, прорываясь сквозь лесные гущи, всей кожей чуя погоню.

В глазах вспыхивали багряные всполохи. Острая боль рвала лёгкие, ступни жгло, и бежать больше не было мочи, но Зарислава не останавливалась, несясь через сумрак леса, не замечая, как ветви распарывают кожу, рвут платье. Столько пролитой руды Зарислава никогда не видела в своей жизни. Металлический вкус оставался на языке, а нос щекотал едкий запах, густой и давящий, вызывая приступ тошноты. Зарислава не оборачивалась, пролетали мимо сосны, казалось, что стоит ей оглянуться, как мигом будет настигнута душегубами. Они не выпускали стрелы, хотя и нож мог нагнать её куда быстрее. Она нужна им живой. А что последует потом, Зарислава старалась не думать. Дикий страх гнал её прочь, вынуждая забывать о боли, усталости. Страх дурил голову, оглушал и слепил. Девица едва ли различала дорогу перед собой, лишь влажный частокол деревьев. Бежала, путаясь в траве и подоле потяжелевшего от влаги шерстяного платья. Дыхание начало обрываться до сиплой хрипоты, и чудилось, что всё – дальше никак, но продолжала из последних сил переставлять ноги. Споткнувшись о выступающие корни, Зарислава рухнула в густые кущи папоротника.