Когда подбежали, рядом с моджахедом лежали непонятная труба, дипломат. Быстро все схватили и к вертолету.

Уже на борту оглядели трофеи — две трубы, одна пустая, другая — неиспользованная, открыли дипломат и ахнули — там полная документация по «стингеру». Стали разбираться, так и есть: инструкция по использованию ПЗРК и даже адреса американских фирм-поставщиков.

Это была большая удача. Ведь им чуть не каждый день долдонили: «стингеры», «стингеры»… Кто возьмет первый «стингер», тому звание Героя Советского Союза и «Золотую Звезду» на грудь.

Узнав о захвате «стингеров», комбриг Герасимов радовался вместе со своими подчиненными. Он прилетел из Лошкаргаха в Кандагар, а Сергеев со своими трофеями — из Шарджоя.

Доложили о «стингерах» в Москву. Оттуда команда — самолетом срочно доставить их в столицу. Кому сопровождать? «Как кому? — удивился комбриг. — Ты захватил, Сергеев, тебе и сопровождать такой ценный трофей».

Трофей был и вправду ценный. Все ведь понимали — захваченные «стингеры» — это неопровержимое доказательство активной поддержки американцами афганских моджахедов. А тут, что называется, и ПЗРК, и полная документация к нему.

Словом, Сергеев срочно был отправлен в Москву. В Чкаловском его встретили какие-то люди, забрали «стингеры», документацию и, погрузив все в машины, укатили. А майор так и остался стоять на поле аэродрома — в полевой форме, в кедах, без копейки денег в кармане. Спасибо сказать забыли. Какой Герой, какая «Золотая Звезда», чашку чаю и то не предложили.

Кое-как Сергеев добрался из Чкаловского в Москву, на Полежа-евку, в ГРУ, спросил, как ему быть дальше. Как, как? Возвращаться в Афганистан.

Возвратился. Героя ему не дали. Впрочем, об этом уже немало писали. Понимаю и прощаю молодых, зеленых журналистов, чья жизнь пришлась на постсоветскую пору. Они не знают, что такое партийное взыскание. Но удивляют душераздирающие крики со страниц газет, журналов людей, которые жили и служили в ту пору. Уж они-то прекрасно помнят систему. И тем не менее пытаются кивнуть, найти крайнего. Есть и те, кто виновником «Сергеевских бед» считает комбрига Герасимова. Мол, он «зажал» «Звезду» Героя майору Сергееву.

Но, увы, надо признать, Сергеев был обречен. Партийное взыскание напрочь закрывало ему путь к «Золотой Звезде» Героя. И Герасимов тут ни при чем.

Мне известно, как комбриг Дмитрий Герасимов отстаивал «Золотую Звезду» другому своему подчиненному, геройски погибшему в бою, закрывшему своим телом командира. Речь идет о рядовом Арсенове. Так вот, кадровики не хотели давать ход представлению на звание Героя Советского Союза только потому, что родители рядового Арсенова находились в разводе. Мол, у Героя должна быть безупречная биография. И сколько потребовалось сил, терпения, пробивной энергии, чтобы убедить высоких военных чиновников в обратном. Такова была система. При ней приходилось жить, служить, воевать.

Возвращаясь к Сергееву, надо сказать: через много лет, когда уже не будет ни партии, ни страны, за которую воевал майор, ему присвоят звание Героя.

«Представляю к званию Героя…»

Отряд под командованием Сергея Бохана возвращался из боевого рейда. В составе колонны — три бронетранспортера, боевая машина пехоты, зенитная установка. Рейд был удачным, спецназовцы перехватили караван с оружием.

В составе отряда выходил и комбриг полковник Дмитрий Герасимов.

Уже на обратном пути спецназовцы увидели, что левее поселка Маю движется большая армейская колонна — машины, артиллерия. Оказалось, это была колонна 70-й мотострелковой бригады. Накануне в бригаду прибыл начальник штаба Туркестанского военного округа генерал Гусев. По данным разведки, у поселка Маю в районе высоты Васатичигнай располагались большие склады оружия и боеприпасов афганских моджахедов. Было принято решение провести операцию по разгрому этих складов.

Колонну возглавлял заместитель командира 70-й мотострелковой бригады.

Так вот, когда цепочку машин заметили спецназовцы, она уже уходила в другую сторону от поселка, к ущелью. Это означало только одно — замкомбрига ошибся и вел колонну в тупик.

Герасимов с Боханом связались с кандагарским ЦБУ, запросили информацию о колонне, предупредили, что мотострелки идут не туда, и вскоре остановятся. А вот «выползти» обратно с большегрузными машинами, прицепами, орудиями будет очень нелегко. Тем более на дворе стоял март, узкие дороги вовсе раскисли.

На центре боевого управления уточнили: «Кто говорит?» Герасимов ответил: «01-й из Лошкаргаха».

После некоторой паузы Дмитрий Михайлович услышал голос генерала Гусева. Он был на ЦБУ и взял трубку. Без условных сигналов и позывных начштаба округа спросил напрямую:

— Герасимов, ты что там делаешь?

— Возвращаюсь с работы… — коротко доложил комбриг.

— Ясно, — ответил генерал. — Вы там местность знаете лучше других, что предлагаете в этой ситуации?

«Вот так вопросец, — крякнул Герасимов, — мотострелки влезли, а спецназу думай, как вылезать».

Комбриг посмотрел на Бохана:

— Что будем предлагать начальнику штаба?

Бохан почесал затылок:

— Есть тут одно соображение. Цепляемся за какой-нибудь пятачок, высаживаем туда штурмовой батальон. Он захватывает высоту, занимает оборону… Потом постепенно втягиваем войска. Другого ничего не вижу.

Покрутили, помозговали, по всему выходило — комотряда предлагал дело. Вышли на генерала Гусева, доложили свои соображения.

А вообще соображения соображениями, а обстановка не нравилась ни Герасимову, ни Бохану. Большая колонна, ее «духи», видимо, еще в поселке засекли. Потом они «блуданули», уперлись носом в тупик, с одной стороны обрыв, с другой — скалы. И, поняв свою ошибку… начали разворачиваться. Это на узкой дороге, где может пройти одна машина. Начали с задних машин, оттянули одну, другую, отцепили прицепы… Было видно, что разворот колонны займет часов 6–7, не меньше.

Откровенно говоря, «духи» не упустили бы своего шанса ударить по завязшей на узкой дороге колонне мотострелков, но, как выяснилось позже, спасло только одно обстоятельство: была пятница, выходной день для мусульман. Позже пленные «духи» расскажут, что в четверг командир укрепрайона отпустил своих подчиненных.

Когда предложение Герасимова — Бохана на ЦБУ прошло, выяснилось, что тот самый «пятачок» для высадки десантно-штурмового батальона, кроме них, захватывать некому.

Генерал Гусев лишь с тревогой спросил:

— Войдете?

Что мог ответить спецназ?

— Войдем.

Были подняты самолеты. Они отбомбились грамотно. Ибо Герасимов просил только об одном: обработать, прежде всего, склоны, а не само ущелье. Иначе они завалили бы камнями единственную узкую дорогу.

Словом, отряд Бохана вошел в ущелье, саперы по ходу сняли несколько мин, спецназовцы прикрывали их, обстреливали подозрительные участки гор.

Итак, теперь по замыслу операции отряд спецназа должен был захватить «пятачок», к этому времени колонна мотострелков разворачивается и втягивается в ущелье, а высадившийся десантноштурмовой батальон обеспечивает выдвижение бригады.

Однако война есть война. И, как в шутку спрашивали фронтовики: «Что самое неприятное на поле боя?» И отвечали: «Неприятель». Так и здесь.

Когда спецназовцы