Саймон поспешил повиноваться.

Он полил на своих пленников из канистры, пропитав их бензином. Они сопротивлялись и кричали. Но их никто не видел, и они были целиком в его власти. Он с улыбкой взглянул на них, помахав им рукой на прощание. Зажег спичку и уронил ее, а сам отступил назад наблюдать шоу. Да. Он смеялся, следя за химической реакцией и энергией, вырвавшейся на свободу. Овладевшая им безумная эйфория вызвала к жизни жаркий прилив сексуального желания.

Голова его дернулась кругом, когда сзади раздался хриплый крик. Это был Гас, фотограф из его родного города. Вездесущий придурок, вечно путавшийся под ногами со своей камерой. Его появление здесь не предполагалось. По идее здесь не должно было быть никого. Гас выбежал из мангровых джунглей, с разлетающимися во все стороны волосами, глазами навыкате и широко раскрытым ртом, крича: «Нет!»

Рей поднял свой пистолет. Прицелился и…

* * *

– Что здесь такого забавного, а? Мистер Митчелл! – Зычный голос Уэса Гамильтона разрушил чудесное видение.

В какой-то миг Рей уже увидел своих узников, объятых пламенем, корчащимися на выщербленном деревянном столе, за которым он сейчас сидел в пабе «Трейси».

Горящая свеча на столе послужила пусковым механизмом в возврате тех реминисценций. Рей подумал, что становится сентиментальным. Какая глупость! Он может позволить себе лучшее занятие, нежели смотреть на открытое пламя.

Он постарался подавить смех, все еще сотрясавший его.

– Извините, Уэс. Я задумался на минуту. Кто-то сказал мне сегодня что-то смешное.

Уэс недоуменно заморгал. У полицейского был тот беспокойный, осторожный взгляд, который Рей в последнее время видел слишком часто и начинал ненавидеть.

Он отпил свой виски.

– Итак, Уэс, вы говорите, что Райли пришел и накричал на вас? Из-за того, что с ним обошлись грубо в каньоне Макнари?

– Гм… он утверждает, что поборол нападавших, сэр. Похоже, они… э-э… видели его вместе с… Эллен. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Вам незачем чувствовать себя так неловко, Уэс, – задумчиво сказал Рей. – Эллен Кент больше не помолвлена с моим сыном. Она может раздвигать свои ноги перед кем угодно. Расслабьтесь.

– Гм… да. – Уэс опустил глаза. – Как бы то ни было, я передаю вам то, что мне рассказал Райли. Ну хорошо, я… э-э… пойду домой. – Он сделал последний глоток пива.

Рей кивнул:

– Спасибо, что зашли, Уэс. Я ценю вашу предупредительность.

– Ну, никто не следит за низами общества пристальнее, чем я, – с жаром сказал Уэс. – Поэтому вы… гм… можете быть спокойны, сэр. Я загляну к вам на днях.

Рей смотрел, как Уэс выходит из паба, и думал об Эллен. С виду такая приятная, скромная и застенчивая. Но он знал о ней все. Теперь ее репутация запачкана. Грязная потаскуха. Да, эта недостойная женщина его сильно разочаровала. Она должна быть наказана.

Брэду следовало быть осмотрительнее. Он должен был видеть, как развиваются события. Но он с его мягким характером относился к этому спустя рукава. Даже самая суровая дисциплина и наказания в детстве не смогли вытравить из него эту мягкость, сколько бы Рей ни пытался. А он пытался. О, как он старался сделать из своего мальчика настоящего мужчину!

Рей осушил свой стакан, избегая смотреть на пламя свечи. У него не должно быть слабых мест. Он давно довел себя до совершенства. Тайный огонь, горевший внутри его, надежно сдерживался железной маской. Напряжение между двумя силами было колоссальное, и сохранять их баланс стоило Рею невероятных мук.

К ночи пошел дождь. Эллен, устроившись на кровати, пила свой ромашковый чай. Чашка тряслась у нее в руках, так что часть жидкости выплескивалась через край. Стук в окно заставил Эллен вздрогнуть. Сердце ее сразу налилось теплом, мягкостью и жаждой. Она поставила чашку на блюдце и выглянула из-за занавески.

Из кленовых ветвей показалось ухмыляющееся лицо Саймона. Эллен открыла створку с москитной сеткой.

– Саймон?

Он перемахнул прямо с дерева через окно и грациозно приземлился на подоконник, сначала только ногами, а потом уселся, как на шестке.

– Привет, малыш. – Он дернул Эллен к себе, пресекши ее слова страстным поцелуем.

От этих теплых пылких губ и хватающих ее рук она обо всем забыла. Лицо Саймона было холодное и мокрое от дождя. Наконец она откинула голову назад, ловя глоток воздуха.

– Мне так не хватало тебя. Куда ты бегал?

Саймон покусывал ей шею, облизывая ее длинными взмахами горячего языка.

– Я ходил разговаривать в полицию, как подобает примерному маленькому мальчику. Уэс Гамильтон сказал, что тебе нужно зайти к нему завтра и оставить заявление.

– Хорошо, Саймон. Я зайду.

Его тело буквально ходило ходуном под мокрой грязной одеждой, глаза сияли лихорадочным блеском.

– С тобой все в порядке? – робко спросила Эллен.

– Обычное дело. Я только что взвинтил себя при помощи адреналинового домкрата и, похоже, никак не могу успокоиться. Только и всего.

– И поэтому ты вскарабкался ко мне по клену? Выпустить пар? Тоже мне Тарзан! Какой ты глупый, Саймон!

Он обернул свои ноги вокруг нее и крепко стиснул ее в мощном объятии.

– Оставайся так, Эл, – пробормотал он. – Позволь мне трогать тебя повсюду, чтобы я мог убедиться, что ты не пострадала.

Эллен гладила его всклокоченные испачканные волосы, его большие плечи.

– Я чувствую себя прекрасно, – заверила она его. – В один из ближайших дней тебе придется начать действовать иначе. Ты имеешь полное право быть здесь, а то крадешься, как Зорро.

– Просто я не хотел никого видеть, кроме тебя. А клен – это ерунда в сравнении с дубом. На клен я могу взобраться с завязанными глазами.

– Кто тебе сказал, что ты должен кого-то видеть? – возразила Эллен. – Входи в дверь, поднимайся по лестнице и…

Саймон приложил палец к ее губам.

– Тсс. Я вошел через окно по двум причинам. Во-первых, в гостиной полно народу. Они пьют коньяк и болтают с твоей мамой о сегодняшнем происшествии. Черт побери, ну прямо какой-то вечер коктейлей! Мне не хотелось, чтобы все смотрели, как я, весь грязный, крадусь наверх, в твою постель.

– Ты герой дня! – запротестовала Эллен. – Все знают, почему ты грязный. Никто не думает…

– И потом, есть вторая причина, почему я взобрался на дерево, – сказал Саймон. – Я знал, что это вызовет у тебя улыбку, – мягко добавил он. – О Боже, как я люблю заставлять тебя улыбаться!

Эллен была так очарована и взволнована, что забыла, о чем она говорила, и снова отдала себя его свирепым, голодным поцелуям.