Багратион поспешил начать активные действия.

«По приказанию нового Главнокомандующего… Милорадович для ускорения марша переправился 21 августа через Дунай у Мачина. С приходом корпуса Милорадовича на правом берегу Дуная сосредоточилась армия численностью в 25 тысяч человек, и князь Багратион решил предпринять решительные действия к Силистрии для овладения этой крепостью»[777].

«Овладев Кюстенджи, князь Багратион с корпусом Платова пошел на Черноводы и, соединяясь с Милорадовичем, атаковал 4 сентября при Рассевате 15-тысячный турецкий корпус под начальством сераскира Хозрева-Махмута»[778].

«Учинил я распоряжение, дабы… 4-го числа авангард от корпуса генерал-лейтенанта Платова обошел Рассеват для пресечения неприятелю ретирады к Силистрии и отнятия у него способов к получению оттуда подкрепления; а генерал-лейтенант Милорадович двинулся бы вперед и таким образом, окружив место со всех сторон, атаковать в одно время неприятеля»[779].

«Передвижения корпусов производились с такой осторожностью, тишиною и порядком, что турки даже и не предполагали о близости русских»[780].

«Когда авангарды корпусов Милорадовича и Платова вступили в сферу неприятельского огня, турки открыли по ним сильный огонь из своих ретраншементов, а конница показывала вид готовности к нападению. В то же время, по береговой дороге в Черноводы, выслана была значительная часть турецкой конницы для угрозы правому флангу Милорадовича. Передовые войска обоих корпусов, остановившись на высотах, открыли перестрелку»[781].

«Милорадович, не прекращая движения, отделил для очищения своего правого фланга Сибирский гренадерский и Белорусский гусарский полки, которые и заставили турецкую конницу отступить берегом Дуная за окопы. В то же время остальные войска корпуса Милорадовича перестроились в четыре каре и стали на возвышенностях, саженях в 400 от неприятельских окопов, имея по флангам казаков… бывших в авангарде. Выставив на позицию все свои орудия, Милорадович открыл сильный артиллерийский огонь»[782].

Впечатляет. Однако есть версия, что все происходило несколько по-иному.

«"Егеря взяли 8 орудий, которых никто, — пишет Паскевич, — не защищал, ибо пехота при появлении казаков вместе с кавалерией, бросив ружья, разбежалась по островам, кустарникам и камышам Дуная. Весь день приводили пленных, и из всего корпуса едва 1000 человек успели спастись в Силистрию. У нас убыль не превышала убитыми и ранеными 60 человек".

Тем не менее дело под Россеватом было тогда, вероятно по политическим соображениям, названо "знаменитым сражением". Князь Багратион получил орден святого Андрея Первозванного и 50 тысяч рублей, а Платов и Милорадович были произведены в полные генералы»[783].

Возможно, именно так и произошло — Паскевича в зависти к Багратиону или Милорадовичу не упрекнешь. Да и желчным характером он не отличался… Но, как бы то ни было, главнокомандующий писал тогда императору: «Все отличные подвиги генерал-лейтенанта Милорадовича, который не только в нынешнее знаменитое дело, но и во все продолжение настоящей кампании, особливо в охранении Валахии самым малым числом людей от неприятеля, тогда яростью преисполненного, и в оборонении области сей обнаружил не только редкое усердие к пользе и интересам вашего императорского величества, но и знания, искусство и опытность единственно отличному генералу свойственные, побуждают меня всеподданнейше просить о награждении его следующим чином»[784].

Несмотря на видимую приязнь, отношения между этими выдающимися военачальниками были слишком сложными, что проявилось в ближайшее время.

Из лагеря за Дунаем Милорадович писал бывшему измайловцу генерал-майору Сафонову, коменданту Петропавловской крепости:

«Во всех моих крайних нуждах прибегаю я к вашему превосходительству — вы бы меня чрезмерно одолжили бы, если бы взяли на себя следующую комиссию: 1) купить мне один кивер с орлом; 2) две форменных шляпы; 3) одну пару форменных эполетов генеральских; 4) форменный шарф…

Военный министр граф Аракчеев подарил мне две пушки, которые еще в арсенале находятся. Сделайте мне милость, возьмите их к себе для отправления в Чернигов, я все убытки вам возвращу с великой благодарностью, о чем и сестрице[785] сейчас же пишу»[786].

Интересное послание! Государь только что утвердил некоторые изменения в форме одежды — и Михаил Андреевич уже стремится быть обмундированным по-новому; министр дарит пушки командиру воюющего корпуса — и тому «самовывозом» приходится их доставлять.

Вскоре в судьбе Милорадовича началась чреда изменений.

«19 сентября генерал Милорадович из-за разногласий с князем Багратионом, постоянным своим соперником во всей войнах, уехал в Валахию, где и принял начальство над резервным корпусом, командир которого граф Ланжерон прибыл в Силистрию и заступил место Михаила Андреевича»[787].

«Известие о сем назначении восхитило его. В первом порыве радости он сказал своему адъютанту Бибикову[788]: "Всего более радует меня, что я, как Главнокомандующий, вправе выдавать подорожные, и не должен буду более посылать за ними к Багратиону"»[789].

Впрочем, из подчинения князю Милорадович тогда еще не вышел, а их отношения все продолжали ухудшаться.

«Князь Багратион… предписанием от 24 декабря генералу от инфантерии Милорадовичу требовал приезда его в Гирсово, чтобы передать ему командование над корпусом, стоявшим в Болгарии и имевшим в данную минуту наибольшее во всей армии значение.