вот-вот появится Боб Димстед. Мальчик скоро пожаловался на усталость и был отвезен на солнечный свет, к двери оранжереи, на которую он влез в первый день своего пребывания в доме доктора.

А еще неделю спустя Декстер был уже на острове Уайт. Доктор снял там дом, и его приемный сын целыми днями сидел и лежал на теплом песке, вдыхая здоровый морской воздух и набираясь сил. Доктор в это время обдумывал под зонтиком новые главы своей книги, а Элен читала им обоим вслух.

Глава XLVIII

Удивительные метаморфозы

Прошло три года, составляющие, как известно, для одних людей двадцать шесть тысяч двести восемьдесят долгих часов, а для других – ровно ничего.

Эти годы прошли очень приятно. Доктору с первого же дня так понравился остров Уайт, что он остался там на три года и перевез туда всех домочадцев – за исключением Дэниела, которому поручено было присматривать за домом в Колеби.

– Да, моя дорогая, – говорил доктор дочери, – с моей стороны было ошибкой оставлять Декстера в Колеби, пока с ним не произошли все метаморфозы. А теперь мы привезем его туда совершенно преобразившимся, превратившимся в…

– В бабочку, папа? – подсказала Элен, улыбаясь.

И они с доктором дружно расхохотались.

Таким образом, Декстер три года не видел Колеби. Он провел это время в школе, где директор не ломал характера ленивых и упрямых мальчиков, а старался наделить их отличными познаниями и в то же время развить в них энергию и стремление к труду. И его новый ученик вполне оправдал ожидания директора и своих покровителей.

Когда семья наконец вернулась в свой старый дом в Колеби, бывший приютский мальчишка превратился в крепкого, возмужавшего юношу.

– Теперь, – говорил доктор, с довольным видом глядя на приемного сына, – теперь я могу показать сэру Джеймсу, что я прав!

Лицо старика Дэниела просияло нескрываемой радостью, когда Декстер тотчас по возвращении вышел в сад и протянул ему руку.

– Пожать вам руку, мой мальчик? – сказал старик. – Это честь для меня, мистер Декстер! Каким молодцом вы выросли! Вот посмотрите-ка: никогда у нас не было так много фруктов, как нынче!

Доктор не успокоился до тех пор, пока не пригласил сэра Джеймса и леди Денби к себе на обед вместе с их сыном, очень высоким, тонким, бледнолицым юношей, с надменной улыбкой на лице.

В глубине души приемный отец Декстера надеялся, что молодые люди подружатся. Но обед не принес ожидаемых результатов: юноши не сошлись друг с другом.

Вечером сэр Джеймс сказал жене:

– Они никогда не подружатся. Мне не нравится этот мальчик.

Самодовольный судья даже представить себе не мог, что в это же самое время точно такую же фразу произнес доктор Грейсон, обсуждая с дочерью закончившийся обед…

К тому же сэр Джеймс, явно не без умысла, произнес за десертом очень неловкую речь, заставившую Декстера покраснеть.

– А знаете, молодой человек, ваш старый приятель месяц тому назад опять судился! – сказал он Декстеру. – Ну, тот, Боб Димстед. Ужасный негодяй и пьяница! Хорошо бы отдать его в армию. Таких людей, как он, нужно заставлять служить!

– Никогда не прощу Денби этого неуместного замечания, – горячился доктор Грейсон вечером, когда Декстер уже отправился спать. – Очень хочется сказать этому напыщенному сэру: «Я говорил вам, что могу сделать джентльмена из любого материала, и вот результат: я сделал это!» Но подожду, пусть Декстер сдаст сперва экзамены и получит диплом…

На пороге возникла служанка.

– Что такое, Мэри? – спросила ее Элен.

– Письмо для хозяина, из приюта, – ответила Мэри.

– Гм! – нахмурился доктор. – Что бы это могло быть? Смотритель работного дома просит меня опять сделаться попечителем? Нет уж, с меня довольно…

Он вскрыл конверт и углубился в чтение.

– А вот это следует сделать обязательно! – воскликнул вдруг он. – Как ты думаешь, дорогая?

Он передал письмо Элен, и та прочла написанное канцелярским слогом извещение мистера Гиппетса о том, что одна из старых нянек, миссис Кердли, умирает и очень желает увидеться с мальчиком, за которым она когда-то ходила, – с Овидом Колеби. Теперь, когда доктор Грейсон вернулся, он, мистер Гиппетс, просит его позволить своему приемному сыну навестить старушку, которая была так добра к нему в его детстве.

– Конечно, папа, – согласилась Элен и позвала Декстера.

– О, непременно! – воскликнул молодой человек, узнав, в чем дело. – Я помню, она сделала мне столько добра… Ведь только она одна меня там и любила, а я… я никогда больше не виделся с ней!..

– Это моя вина, – вздохнул доктор, – и моя ошибка. Мы пойдем к ней сегодня же!

Только два знакомых лица встретили Декстера в приюте: смотритель мистер Гиппетс и учитель мистер Сибери. Оба они говорили, что с гордостью жмут руку своему бывшему ученику.

Старая нянька лежала в лазарете. Глаза ее заблестели, когда она увидела Декстера. Она протянула ему руку и попросила сесть около себя.

– Вот каким молодцом стал!.. – повторяла она одно и то же, тяжело дыша. – Каким молодцом!..

А когда ее бывший подопечный полчаса спустя собрался уходить, она взяла с него обещание еще раз прийти повидаться с ней и при прощании вручила ему небольшой испачканный и пожелтевший пакет.

– Возьми, мой мальчик, – сказала она. – Мистер Гиппетс отнял бы его у меня, если бы знал, но я от него утаила… Этот пакет твой, я нашла его в кармане твоего покойного отца…

Пакет вскрыли в присутствии мистера Гиппетса и нашли в нем детскую рубашку и нижнее белье с меткой: «Макс Ванберг». А еще в нем была детская книжка с яркими цветными картинками, вся изорванная и перегнутая пополам, чтобы она могла поместиться в кармане. На титульном листе книжки было написано женским почерком:

«Моему дорогому Максу в день его рождения, 30-го Июня 18… года.

Элис Ванберг».

– Но вы же говорили мне, что отцом мальчика был пьяница-бродяга, умерший в лазарете! – сказал доктор на другой день в частном разговоре с Гиппетсом.

– Да, сэр!

– Тогда я ничего не понимаю!

– Я тоже в недоумении, сэр.

Элен тоже нашла все это очень странным. Доктор посчитал необходимым обратиться в полицию и провести расследование. Он не поскупился на расходы, и вскоре выяснилось, что Декстер Грейсон, или Овид Колеби, был на самом деле Максимилианом Ванбергом, сыном капитана Ванберга и его жены Элис, скончавшихся через два года после того, как из-за небрежности прислуги их маленький сын пропал без вести.

Оказалось, что любознательный малыш, оставшись без должного присмотра, вышел за калитку и доковылял на своих слабых