Неужели опять пришло время трепа под примус на кухне?

– Не звонил. А ты полагаешь, должен был? – спросил Багрянский. Он мгновенно сообразил, с чего Духон задает сей вопрос.

– Нас это в принципе должно мало волновать… Мы свое дело сделали. Помогли тогда светилу не ударить лицом в грязь.

– Как ты не понимаешь? – мгновенно вспыхнул приятель. – Я и тогда считал, и сейчас считаю, что надо было идти дальше. Это же золотая жила для романа.

– Не преувеличивай. Не надо высасывать события из собственного пальца. Мы остановились, потому что в той истории не было продолжения.

Духон словно подталкивал соавтора высказаться определеннее. Проще говоря, проверить, совпадают ли их мнения насчет происхождения скандалов вокруг персоны всемогущего Бессмертнова.

– Стоп! Я все вспомнил! – закричал в трубку Багрянский, да так сильно, что Александру пришлось даже отодвинуть от уха мобильник. – Мишка вышел из берлоги! Берегите, люди, ноги! Ты понял, что я понял? Как, однако, все разворачивается. Саша, ты гений!

– Брось! – не очень отказываясь от прозвучавшей похвалы, тихо произнес Духон. – Лучше скажи, как комментируют газеты? Есть ли хоть один намек на наши с тобой разговоры? Папка Бахтина и то, что раскопал Леонид Сергеевич. Кстати, он не появлялся на твоем горизонте?

– Намеков нет. Мацкевич не звонил, – быстро ответил Лев.

– Так сам ему позвони! Прояви внимание к старику. Хотя ты и сам уже старик. Но все равно, доброе слово и кошке приятно.

Конца фразы Багрянский уже не слышал. Связь прервалась. Но главное понял: сделать звонок Мацкевичу. Понятно, почему.

Ни домашний, ни мобильный телефон Леонида Сергеевича упорно не отвечали. Когда человек уже находится в почтенном возрасте и, тем более, успел перенести операцию на сердце, – а Мацкевич имел оба «греха», – звонки без ответа всегда вызывают тревогу. Но делать было нечего, и Багрянский решил пока связаться с адвокатом Бахтиным. Может, светило случайно что-то расскажет нечто интересное по теме?

Борис Фиратович ответил практически сразу:

– Подождите, Лев Владимирович, я тут консультирую клиента.

Багрянскому ничего не оставалось делать, как ждать. Хотя «консультации» Бориса Фиратовича могли длиться бесконечно, Лев с удовольствием вспомнил, как они с Духоном зимой были на юбилее Бахтина, которому тогда стукнуло семьдесят!

Так Борис Фиратович даже в процессе шумного, горланистого торжества, где практически каждый присутствующий адвокат стремился перещеголять другого тостами и воспоминаниями из своей биографии, умудрялся кого-то консультировать и давать дельные советы.

– Я весь внимание. – Багрянский наконец дождался, когда Бахтин переключился.

После традиционных комплиментов и обменов любезностями Лев как бы невзначай спросил, имела ли продолжение история, из-за которой они собирались зимой.

– А вы почему спрашиваете? Что-то случилось? – вопросом на вопрос мгновенно отреагировал адвокат.

– Интересно просто. Вы же знаете, Борис Фиратович, как мы тогда загорелись новым романом… – как можно правдоподобнее начал объяснять литератор.

– А-а-а? – протяжно произнес адвокат. – Я-то уже подумал…

– Ничего другого, – быстро остановил Багрянский фантазии собеседника. – Только любопытство.

– Ничем не могу удовлетворить его, – с явным сожалением произнес Бахтин, – меня нынче не информируют. Закрылись, как улитка в своем домике.

– Жаль, – искренне разочаровался Лев. – Созвонимся.

До Мацкевича в этот день ему добраться так и не удалось. И ничего с ним особого не случилось. Объяснение тому было лишь одно: у Леонида Сергеевича, как любил повторять его любимый персонаж из фильма «Ликвидация» подполковник Давид Маркович Гоцман, вновь появилось «дел за гланды». Просто его попросили подключиться к тому самому делу, которое отныне не давало покоя ни друзьям-писателям, ни ближайшему окружению господина Бессмертнова.

Аналитик ломал голову, как же ему поступить. С одной стороны, люди Хитрова строго-настрого предупредили, мол, дело сугубо конфиденциальное, оттого, мол, и не стали поручать работу ни одной из спецслужб. Но с другой – занятия поисками Даниста было для Леонида Сергеевича уже пройденным этапом. Он и его друзья уже точно знали: заключенный 1313 жив и невредим. Вот только где скрывается беглый олигарх, лично для него оставалось тайной за семью печатями.

Не в Китае же, на самом деле? Тогда где?

Небольшая группа экспертов, приданная ему в помощь, выдала всего лишь несколько более-менее правдоподобных вариантов: Англия, Израиль, возможно, где-то Южная Америка и, конечно же… Россия. Но в отличие от них Мацкевич точно знал, что некий Денис Дантесов «отметился» на погранпереходе в Китай и вряд ли после «шопинга» вернулся в страну.

Так что стоило появиться в прессе сообщению об инциденте в Израиле, а ему вдогонку получить несколько не самых качественных фотографий, как в голове аналитика все встало на свои места. Тем более, что эксперты, по каким-то понятным только им деталям, вычислили на фотографиях бородатого, очкастого мужчины не кого иного, как без вести пропавшего Дениса Даниста.

Первым желанием Мацкевича было срочно проинформировать Хитрова, мол, задание выполнено – на фото опальный олигарх. Наука не ошибается в подобных случаях. Для пущей убедительности и собственной значимости Мацкевич хотел бы поведать Хитрову и о «коридоре», которым тот сбежал из колонии, и о том, кто его организовал. Но, увы, это была уже чужая тайна.

Также надо было поставить в известность и своего основного работодателя – Александра Духона. Леонид Сергеевич еще не знал, что Духон, словно почувствовав жареное, сам разыскивает его.

Но не только Москва оживилась благодаря последним событиям. В одной из далеких сибирских колоний, как только газеты стали писать о странных событиях вокруг персоны Бессмертнова, тоже случилось редкое для этих мест оживление.

* * *

Находясь в перегретом состоянии, начальник колонии Удалов срочно захотел видеть «законника» Папу и приказал вывести его на прогулку в одно хитрое местечко, подальше от чужих любопытных глаз.

Папа с трудом доплелся до того места, где было предписано прогуливаться, мысленно проклиная начальство, которому вдруг срочно захотелось пообщаться. За минувший год он сильно сдал, дважды переболев воспалением легких, и внутренне, признаваясь в этом лишь самому себе, стал готовиться к смерти. Поэтому до всего остального мира ему уже не было особого дела. Тем не менее, увидев полковника Удалова с кипой каких-то газет, Папа еще нашел в себе силы пошутить:

– Решили провести персонально для меня политинформацию? – скрипя, как несмазанная дверь, своим знаменитым голосом, спросил он. – Так мне, гражданин начальник, не до новостей. А за то, что на воздух лишний раз вывели, отдельное спасибо. Такое милое место.