Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рэн помолчал, глядя на стол. Вскинул голову:
— О покойниках говорят либо хорошо, либо ничего, кроме правды. Сейчас как раз тот случай… Осул опаивал моего деда.
— Кто вам такое сказал? — подал голос один из членов Знатного Собрания.
— Герцог Дирмут делился своими подозрениями с женой. Она и сама видела, как тают его силы. Видела, как рыцарь, который одержал в турнирах множество побед, наутро после семейных ужинов с трудом вставал с постели, не мог поднять меч и сесть на коня.
— Женщины вечно что-то придумывают.
— Мой дед сменил слуг, ни к чему не притрагивался за королевским столом, за что не раз выслушивал укоры отца. Он поделился с ним своими подозрениями, но тот ему не поверил. Герцог Дирмут продолжал терять силы. Перестал участвовать в турнирах, не упражнялся с оружием, не охотился. Он понял, что Осул отравил его неизвестным ядом замедленного действия.
— Больных людей часто посещают больные мысли, — вставил Святейший.
— Пиком его позора стали похороны короля. Герцог Дирмут упал с лошади.
— Когда ехал за носилками с телом отца, — кивнул Святейший. — В этот же день он отправился на лечение. Куда-то к морю. Герцог Дирмут, по сути, не вынес позора и сбежал. Поэтому королём стал его сводный брат Осул. Он не являлся носителем королевской крови, зато славился умом, силой и отвагой.
— Никуда мой дед не уезжал. Осул заточил его в подземелье собственной крепости, где продержал его несколько лет. К нему пускали только жену. Ей под страхом смерти запретили покидать крепостные стены, и все думали, что она уехала вместе с мужем.
Святейший покосился на Рэна с сомнением:
— Я читал хронику. Там ничего не говорится о подобном.
— Рукописи хрониста нашего дома пропали. Пока жил мой дед, жила правда. Он умер, и «правду» о нём сочинили в угоду королю Осулу.
— Охотно верю, — вымолвил кто-то из сановников.
— Благодарю вас, — кивнул Рэн и продолжил: — Своих дочерей мой дед впервые увидел, когда заболел чахоткой и его выпустили из каземата. Чахоткой заразилась его жена. Дочерей Лейзу и Фларию спешно выдали замуж и отдали им в приданое все земли и замки. Половина огромного состояния моей семьи перешла к вам, лорд Атал. Другая половина досталась моему отцу, а когда его несправедливо обвинили в подлоге документов, эту половину разбили на куски и растащили. Моя мать стала нищей. Более того, у неё хотели забрать меня. Поэтому мы были вынуждены жить на чужбине.
Рэн посмотрел на Лагмера:
— Вы исполняете свой долг перед короной — с честью. Мой род исполнил свой долг перед родиной — с лихвой.
— Касательно вашего деда… — несмело начал староста Фамаля. — То, что вы сказали, тяжело проверить, ваша светлость.
— А проверять ничего не надо, — пожал плечами Рэн. — Всем известно, что Осул, приёмный сын короля, не имел права садиться на трон. Он украл корону у законного наследника. Я хочу её вернуть.
Хранитель грамот постучал пальцами по столу:
— Приступаем к голосованию.
— Ещё один вопрос, господин Янта — проговорил староста Фамаля и обратился к Рэну: — Зачем ваш отец подделал завещание короля Осула? Я понимаю, вы были маленьким ребёнком и не знаете причину. Но у вас есть какие-то предположения?
— Есть. Двадцать лет назад все использовали чернила, сделанные из перемолотых ульев. Эти чернила имеют коричневый оттенок. И только король использовал чернила, сделанные из металла. Они блестят на солнце.
В зале повисла тишина.
Святейший отец с обескураженным видом почесал за ухом:
— Текст завещания блестит?
Рэн кивнул.
— У вас зоркий глаз, ваша светлость.
— Не у меня. У моей матери. Это она за несколько дней просмотрела сотни документов, написанных в то время.
Хранитель королевской печати помрачнел:
— Вы хотите сказать, что король Осул сам составил завещание, но изменил почерк, чтобы обвинили вашего отца?
— Всё, что я хотел, уже сказал.
Хранитель грамот похлопал ладонью по столу:
— Голосуем, господа!
Спустя некоторое время герцог Рэн Хилд вышел из Престольной Башни. В притихшей толпе сторонников и противников, собравшихся перед лестницей, нашёл взглядом Лейзу. Вытащил из чехла на поясе родовой кинжал и поцеловал рукоять, инкрустированную драгоценными камнями. Фамальский замок утонул в радостных криках.
36
В шандалах и люстрах горели все свечи. На возвышении, справа и слева от трона, стояли попарно Хранитель печати и Хранитель казны, Хранитель грамот и Святейший отец. Им предстояло вручить новоизбранному королю атрибуты верховной власти.
Рэн шёл через Тронный зал. За ним следовали два рыцаря в пурпурных накидках. Отныне и вплоть до смены правящей династии этот цвет является символом королевского дома Шамидана.
Распорядитель церемонии, по чьей инициативе проводилась репетиция торжества, следил, чтобы доблестные воины не наступали на тень короля и чтобы их собственные тени не падали ему на спину. Довольно сложная задача: огни многочисленных свечей озаряли три фигуры то спереди, то сзади, то сразу со всех сторон, тени двоились, троились, раскрывались веером, заставляя воинов соблюдать необходимую дистанцию.
Подойдя к помосту, рыцари повернулись к пустому залу лицом. Рэн посмотрел на штандарт своего рода, растянутый на стене. Занёс ногу, намереваясь встать на приступок… оступился и рухнул на колени. Хранители и Святейший отец вытаращили глаза. Падение короля — дурной знак!
Рэн мог упереться руками в пол и поцеловать каменную плиту. Так целуют горные лорды родную землю после возвращения издалека. Однако в некоторых королевствах подобный ритуал совершают монархи, отрекаясь от престола. Рэн мог сделать вид, что по собственной воле преклонил колена, желая вознести богу благодарственную молитву. Только он не верил в бога, как не верил в знаки и приметы — наверное, поэтому на ум ничего дельного не приходило.
Выручил распорядитель церемонии.
— Невезучие сапоги, — изрёк он, выпячивая подбородок и наматывая на палец клок бороды. — Завтра наденьте другие, а от этих избавьтесь.
— Они своё отслужили, — согласился Рэн.
Поднялся на ноги и взошёл на помост.
Со словами «укрываю короля Шамидана от бед