— Что у тебя, Хуан? — адмирал переключился на рабочий лад. — Бежал русский? Вооружен… Решил поиграть в супергероя, это не страшно, главное, чтобы он не вырвался за пределы замка. Утром все будет кончено, а этот русский еще ответит за убийство твоего сержанта. Держи меня в курсе происходящего…

Матрос Сидоров, заступив на пост возле трапа большого десантного корабля «Кронштадт», в мыслях уже представлял себе возвращение в родной Орел, скорый дембель. И про себя даже репетировал речь, которую он «отольет» своим закадычным корешам о дальних заморских походах. Молодой матрос так увлекся в своих фантазиях, что не заметил, как из темноты на него вышел незнакомец в мокрой одежде неопределенного цвета.

Сидоров судорожно сглотнул подступивший к горлу нервный ком и хрипло выкрикнул, напрочь позабыв статьи устава караульной службы.

— Ты куда прешь, бомжара, твою мать!

А в ответ услышал родную речь:

— Как службу несешь, боец? Живо вахтенного офицера…

Бытует мнение, что нецензурная брань, проще говоря, трехэтажный мат — это способ выражения своих мыслей для людей невежественных и примитивных. Но бывают ситуации, когда человеку интеллигентному, владеющему несколькими иностранными языками и получившему блестящее академическое образование, просто необходимо загнуть такую тираду, что покраснели бы боцманы парусного флота.

Именно в таком состоянии сейчас пребывал начальник штаба отряда и по стечению обстоятельств оперативный дежурный капитан первого ранга Карнаух, слушая в штаб-каюте доклад мокрого до нитки Виктора Савченко. Услышанное, конечно, не лезло ни в какие ворота. Захват президента дружественной страны, да еще с высшим офицерским составом российских моряков во главе с командующим отрядом адмиралом Добрыниным! И, что самое паскудное в этой гнилой ситуации: захватили не гангстеры алчные или террористы-фанатики, а заговорщики, вознамерившиеся изменить государственный строй. И из всего этого получалось — отряд кораблей со всем личным составом оказался в центре крупнейшего политического скандала, так что одними звездами на погонах не отделаешься.

— Нет, не зря в древности гонцу, принесшему дурную весть, рубили голову, — все же удержавшись от витиеватого матерного спича, рвущегося наружу, выдохнул капитан первого ранга, едва ли не с укором глядя на Виктора.

— А принесшему хорошую пришивали вторую, — с горчинкой пошутил вахтенный офицер, в каюте раздались жиденькие смешки. Ситуация не располагала к веселью.

Оперативный дежурный тяжело вздохнул. Сказать, что ситуация нестандартная, значит ничего не сказать. То, что паршивая, это ясно, а вот насколько, сразу не просчитаешь. Государственный переворот — это из области большой политики, где совсем другие подсчеты, другая математика.

В отличие от адмирала Добрынина капитан первого ранга Павел Макарыч Карнаух был настоящим морским волком, службу прошел от лейтенанта до капраза. И в автономки успел походить, даже довелось ему как-то командовать малым противолодочником и эсминцем, между этими кораблями поступил и окончил военно-морскую академию. А после большого похода, когда эсминец сопровождал первый поход тяжелого атомного крейсера «Петр Великий», поступил в Академию Генерального штаба, окончил с отличием, направление получил на Балтфлот, под командование должен был принять дивизион тральщиков. Как вдруг в кадрах все переиграли: поступило предложение пойти в дальний поход, но не главным, а на второй роли — начальником штаба отряда кораблей.

— Адмирал Добрынин — птица другого полета, вернее, рыба. Так что флотоводить будешь ты, Пал Макарыч, — по секрету доверительно сообщил Карнауху главный кадровик. — Ну, а вернешься, адмиральские погоны гарантирую. — Начальник флотских кадров поднял вверх указательный палец. — Там на этот поход возлагают большие надежды.

«Большие надежды. — Неожиданно оперативный дежурный припомнил слова главного кадровика. — Б… так ну на… в…!!! Знать бы, во что выльются эти надежды, послал бы всех в индивидуальный эротический тур и ушел бы на пенсию! Выслуги с головой!»

Карнаух обвел тяжелым взглядом собравшихся офицеров: кроме него и вахтенного здесь находились остальные морские пехотинцы, ротный, три взводных и командир разведвзвода для усиления. Савченко каперанг мысленно окрестил «всесредним головорезом».

— И что в этом положении нам остается?

— Нужно сообщить в Москву, — первым подал голос вахтенный офицер. Ему по должности сейчас приходилось доставать наружу из глубинных лабиринтов памяти устав и все служебные (обычные и секретные) инструкции. — Пусть дадут команду.

— Они и дадут: «Не рыпаться!» — зыркнул на него майор, командующий усиленной ротой. Ему довелось повоевать на Кавказе, и, какие бывают команды из столицы, особенно в неожиданные моменты, знал не понаслышке.

— Да что они могут посоветовать с другого конца земного шара? — добавил командир разведчиков.

— Пока информация о попытке государственного переворота в Ориноко пройдет по всем инстанциям и по всем компетентным лицам, — начал вслух рассуждать Виктор, — да пока эти самые лица соберутся в Кремле на Совет безопасности и пока там что-то решат, пройдет часов десять-двенадцать, как минимум. У нас в запасе не больше шести. После этого попытка переворота трансформируется в смену государственного строя. И все мы, от адмирала до рядового матроса, конечно, каждый в своей мере, окажемся козлами отпущения.

— Так что делать? — по очереди обвел взглядом собравшихся Карнаух. Он чувствовал себя окончательно дезориентированным: вся эта большая политика была для него темной неизведанной областью, далекой, как космос. Только теперь она его еще и пугала.

— Решить проблему самим, — с прямотой первобытного каннибала ответил боевой пловец.

— Как? — вырвалось у вахтенного офицера. У Макарыча кровь схлынула с лица, он был не в состоянии вымолвить ни слова. Зато диверсанты напряглись, словно бойцовые псы перед схваткой. Замаячила перспектива настоящей боевой операции, а не показухи на утеху «большим шишкам». В отличие от Дальнего Востока, где великие мастера боевых искусств повторяли из раза в раз: «Выигранная схватка та, которую удалось избежать», у славян на этот счет было противоположное мнение. Если тебя чему-то научили, то ты просто обязан это продемонстрировать. Поэтому ничего удивительного не было в том, что именно от русских пошла фраза про ружье на стене.

— Выход только один — используя наше техническое превосходство, базу блокировать, замок захватить и освободить заложников.

Оба флотских офицера молчали, остальные ошеломленно переглянулись — даже для них подобный расклад зашкаливал по дерзости.

— Это вмешательство во внутренние дела суверенного государства, — наконец высказал первым свое мнение вахтенный.

— Это нам может предъявить только глава государства. — Виктор «выложил» свой последний довод, козырный. — За помощью меня послал нынешний президент Вилли Честерс.