секса я-Марголлэта избавилась, а вокруг росли такие величественные сосны и дивно ароматные кусты можжевельника, бедняжке-эльфийке одной в таких местах гулять еще никогда не приходилось. Тем более, эльфийское зрение оказалось даже безупречнее эльфийского телосложения — опасность наткнуться на ветку или споткнуться мне не грозила. А как прекрасен залив меж островами в лунном свете! В общем, нам все нравилось. Особенно свобода.

Птицы спали, белки благоразумно попрятались, в общем, лук я брала напрасно. Зато нашла улиток! Марголлэта утверждала, что они «вкусненькие-вкусненькие!». У меня имелись сомнения. Но, в конце концов, это тело более эльфийское, чем человеческое. Я собрала в колчан с десяток этих крупных и сопливых сухопутных моллюсков и собралась уже возвращаться к костру, как мое внимание привлекло смутное движение у кромки воды.

Эльфийское зрение не помогало рассмотреть, что это такое. Зрение-то срабатывало, но мозг не мог идентифицировать. Видимо, эльфийский разум гораздо слабее эльфийских глаз, где-то на уровне моих личных умственных способностей. Вот плещется там, довольно крупное. Русалка? Нет, русалка бы плескалась поизящнее. Крокодила тоже здесь быть не может, прохладненько для них. Марголлэта эти воды знала отлично, но подсказок не давала, поскольку сама удивлялась.

Пришлось осторожно спуститься пониже, благо мои узкие и нежные ступни находили, куда ступить без всякой помощи со стороны головы. Держа лук с наложенной стрелой, я пригляделась. Человек… А почему на берег не выходит? Моржует или заклятье какое-то? А вдруг раков ловит? Я бы съела парочку.

Человек явно пытался выбраться, но что-то его не пускало и вновь утягивало в воду. Водяной? Нет, человек-то явно не водяной, он в штанах, а водяные штаны вряд ли носят и должны быть толще брюхом. Но может водяной его поймал и в воду пытается утащить? В любом случае, это не мое дело. У меня-Марголлэты здесь нет знакомых водяных, а если это мужчина с погибшей «Ласточки», то лучше его сразу пристрелить. То есть, это все-таки мое дело? В сомнениях я натянула лук, целясь незадачливому пловцу между лопаток, дабы не мучился. Тут эльфийский инстинкт Марголлэты запротестовал: она рассудила, что стрелы тратить неразумно, их в колчане не так много. Логично.

Пловец вновь затрепыхался, отчаянно уцепился за камень, ему удалось выбраться наполовину, но потом что-то его вновь утянуло в воду. И мне-Марголлэте стало жаль водоплавающего человека. Что интересно, сразу нам обеим. Эльфийка считала, что человека нужно рассмотреть поближе, может быть даже спасти, изнасиловать, а уж потом убить. Или еще раз изнасиловать. Я же говорю — она сущая дитя природы, простая, как кошка в определенные дни. Мне никого насиловать не хотелось, я просто иногда чуть-чуть милосердная, и мне нравятся упорные люди. Ну, Марголлэте упорные мужчины тоже нравились, поскольку насиловать неупорного самца нет никакого практического смысла. Придя к внутреннему консенсусу, я-Марголлэта двинулась вниз.

Узнала я его в последний момент. Уже хотела ткнуть луком замерший затылок, чтобы на лицо захлебнувшегося посмотреть, но тут мой взгляд упал на рубец на оголенной спине. След от своего бича истинный профессионал узнает сразу.

Я даже не особенно удивилась. Весь сон нас с этим молодым гребцом что-то связывало. Во снах так бывает, в жизни тоже, но редко. Что ж, против сна во сне не попрешь. Вода была холодной, я погрузилась выше колен, с опаской вспоминала о водяном, схватила подарок моря за плечи и поволокла на берег. Гребца я особо не опасалась: он явно обессилел, а у меня было оружие и отличная подготовка воительницы-надзирательницы.

На берег бесчувственное тело начало выползать охотно, только было на ощупь как ледышка. Гребец открыл глаза, мутно взглянул на меня, и не особо удивился. Зато я удивилась. Да так, что когда набежавшая волна потянула тело назад, я стояла как дура и наблюдала.

Да быть не может!

Тут встрепенулась эльфийская сущность: мужчина же уплывает⁈ Он почти живой, может быть можно как-то спасти, отогреть, или хотя бы подогреть над огнем до приемлемой температуры?

Да, верно. В смысле, категорически не верно — не для того спасаем, но утонет же! Я-Марголлэта ухватила утопленника за руки, так тащить было проще, тело выползло на камень до штанов и застряло. Что-то держало. Тут меня осенило: цепь! Он же был прикован, чудом выплыл с цепью, но на мелководье оковы за что-то зацепились, а нырять и освобождаться гребец был уже не в состоянии.

Я снова зашла в воду, нашарила цепь и для пробы потянула — цепь поддалась, но очень неохотно. Наверное, за корягу зацепилась. Возможно, нырять и не придется, достаточно потянуть из стороны в сторону. Я потянула и увидела еще одну ногу, намертво прикованную к цепи. Там, конечно, не только нога была, но и все тело. Возможно, не одно. Гребцы по четверо были скованы.

Это было жутковато: двигать живой и неживой тяжелый груз. Я подтянула и повернула тело «своего» гребца, он слабо заворочался, помогая. Общими усилиями удалось выбрать слабину цепи. Положив цепь на камень, я вынула меч. Тут я-Марголлэта всхлипнула — у эльфийки это был единственный и дорогой сердцу клинок, если не считать несерьезного кинжальчика. Но что делать? Теоретически можно было отрубить гребцу ступню. Меч тогда не пострадает, но зачем нам мужчина без ноги? Он же кровью истечет, еще до того, когда…

Вот это эльфийское «когда» меня изнуряло. Неужели и я сама недавно была такой… изголодавшейся? Ужас, просто ужас, да простит меня Светлый Ай, чтоб его громом разразило!

Звонко лязгнуло. Цепь лопнула, на клинке остался серьезный, но не катастрофичный заусенец. Переживем.

Я помогла гребцу встать. Тут он мне что-то сказал — я не поняла ни слова. Иноземец, и вообще совершенно чужой. Не он…

Тогда, в первый момент, когда он посмотрел на меня, еще лежа в воде, мне показалось, что это Домовенок. Что-то такое в лице мелькнуло. Не внешнее сходство, нет, а что-то… А, мать моя каракатица, не знаю, что именно, но вот похож, и все! А сейчас не похож. Но не сталкивать же его обратно в воду? Все же я частично цивилизованная девушка, да и Марголлэта очень сильно нуждается в…э-э… в проявлении милосердия и дальнейшем использовании его плодов.

Мы без спешки взобрались по уступам, гребец старался на меня не очень опираться. Гордый! Гордый это хорошо, главное, чтобы он сам на меня вдруг не набросился. Это даже ошалевшая от близости доступного мужчины Марголлэта понимала: насильница и жертва насилия — совершенно разные развлечения.

Костер уже затухал. Я усадила спасенного, кинула ему сыроватый, но все