его из обычной пращи. Великан, который надеялся на оружие да на хитрость свою, не успел еще вступить в бой, как вдруг был сражен. Вот так бывает.* * *

Пообщаться, конечно, хорошо, однако… сюда Глеб все-таки прибыл по делу. Поэтому он завел разговор о надписях на стенах храма.

– Да, крутится здесь шпана всякая, – сказал иеромонах Леонтий. – Звонят, угрожают.

– А что милиция? – поинтересовался Глеб. – Или вы не обращались?

– А что милиция? Ей до этого дела нет. Говорят, нет у них возможности здесь охрану поставить. Так мы с прихожанами решили сами свой храм охранять. Дежурим ночью. Здесь у нас начальник один из Новой Деревни очень этим фашистам симпатизирует. Так что с властей спросу нет.

– Вы кого-нибудь лично знаете? – спросил Глеб и тут же подумал, что для журналиста этот вопрос не очень уместен.

– Знать не знаю, но… жалко мне их. Люди в темноте ходят, так что еще здесь можно сказать? Вот, полюбуйтесь, какие записочки пишут. Как будто умом повредились!

Священник порылся в ящике стола и протянул Глебу сложенный вчетверо листочек. Там говорилось:

«Если ты, антирусская мразь, еще вякнешь хоть слово против нашей Великой Истории – знай, отправишься к своему боженьке. До 20-го даем тебе срок свалить отсюда подобру-поздорову. Таким, как ты, не место на русской земле. Убирайся вон! Своими генами такие, как вы, нарушают чистоту нашей расы».

«А это уже серьезно», – подумал Глеб. Было похоже, что он прибыл сюда очень своевременно.

И вслух спросил:

– Скажите честно, а вы не боитесь? Ведь сегодня как раз двадцатое.

– Я не боюсь, – честно и безо всякого апломба ответил иеромонах Леонтий. – Христос ведь говорил: не бойтесь тех, кто убивает тело, а больше сделать ничего не может. Других надо бояться – тех, кто души губит.

Потом священник приступил к стряпне, а Глеб обдумывал план действий. Если в церкви сегодня будет охрана, то сюда они вряд ли сунутся. Значит, скорее всего, эти отморозки подкараулят священника где-нибудь в городке.

– У вас, наверное, много дел еще сегодня, – спохватился Глеб. – А я вас задерживаю.

– Да нет, дел у меня не так и много, – ответил Леонтий. – В шесть вот вечерня в церкви начнется. А потом еще надо будет в Новую Деревню съездить. Одна бабушка исповедь просила.

«Ага, – улыбнулся про себя Глеб, – знаем мы этих бабушек!»

Затем они снова говорили, пока жарилась рыба. Когда кухоньку заполонил приятный запах, гостеприимный хозяин предложил Глебу разделить скромную трапезу.

Слепой с удовольствием согласился. Ему очень нравилось общаться с этим человеком. Хотя он и не во всем с ним соглашался.

После этого Глеб выразил желание посетить вечерню.

Сиверов совсем не пожалел о том, что побывал на этой службе. Хотя все время, пока она длилась, ему пришлось простоять в стороне – как чужаку. Он и был чужаком здесь – в этом отрешенном от суеты месте, где жизнь источала удивительный внутренний свет.

День был будний, и на службу собралось всего человек двадцать. Лица этих людей показались Сиверову необыкновенными. На них он видел отпечаток все того же внутреннего света.

В церквушке царил полумрак. Пламя свеч и лампадок выхватывало из темноты лики святых.

Когда батюшка читал: «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя. Услыши мя, Господи…», Сиверов чувствовал глубину этих простых слов, исходящих из самого сердца.

Но меньше чем через час вечерня закончилась, и Глебу снова пришлось вернуться к делам земным.

Иеромонах Леонтий засобирался в Новую Деревню. Слепой предложил отвезти его на своей машине, но батюшка отказался.

– Не хочу вас стеснять, – сказал он. – Не знаю, сколько я пробуду в деревне. Так что лучше уж я сам.

– Скажите, а вы всегда таким транспортом пользуетесь? – полюбопытствовал Глеб.

– Да нет, что вы! Мне без машины нельзя. Просто, «копейка» моя сломалась два дня назад, а пока ее отремонтируют…

Этот факт сильно удивил Слепого. Он был уверен, что все священники разъезжают на шикарных иномарках. Значит, не все.

Леонтий сел на велосипед и покатился вниз с холма по петляющей дороге. Глебу не хотелось потерять священника из виду хоть на миг.

Впрочем, сейчас еще слишком рано для темных дел. А вот потом, на обратном пути…

* * *

У въезда на центральную улицу Новой Деревни Слепой обогнал священника и затормозил возле ближайшего магазина, чтобы снова пропустить его вперед. Естественно, иеромонах не заметил его маневров.

Внимание Глеба сразу же привлекла парочка дюжих молодчиков в берцах и камуфляжке. Они были совсем не похожи на толпившихся у магазина местных алкашей.

– Вот, поехал мудак этот, – произнес один из них, выплевывая изо рта окурок.

– Позвони Велиславу, доложи, – сказал второй.

Как выяснилось, конечным пунктом маршрута Леонтия был маленький трухлявый дом на окраине. Похоже, даже сам священник не знал, где он находится, и поэтому батюшке пришлось долго петлять по узеньким улочкам.

Чтобы не привлекать к себе внимания, Слепой был вынужден притормозить. Впрочем, и теперь условия для безопасной слежки были не ахти.

И вот, наконец, дом был найден. Батюшка открыл хиленькую калитку и постучал в дверь. Слепой, наблюдавший за этой сценой из-за столба, насторожился.

Вполне могло статься, что именно в доме священника поджидали, место идеально подходило для расправы. И тогда задача Глеба усложнится.

Дверь открыла грязная алкоголичка. Увидев человека в рясе, она издала истошный вопль и тут же послала иеромонаха Леонтия очень далеко.

Священник говорил о чем-то с этой женщиной, но, похоже, диалог у них не получился. Леонтий снова вскочил в седло своего «Буцефала», явно собираясь отчалить.

Глеб вышел из своего укрытия и бегом бросился в ту сторону, откуда они только что прибыли. Впереди был заброшенный дом, вокруг которого образовались настоящие джунгли. Слепой смог найти там надежное укрытие.

Вскоре он услышал звук приближающегося велосипеда. Приподнял голову и увидел, что прямо на дороге, по которой ехал отец Леонтий, выстроились три дюжих молодца.

Священник их пока не заметил, но сюрприз ждал его очень скоро.