Я перевела взгляд на мистера Роджерса, который смотрел на меня круглыми от удивления глазами.

– Цветы у вас за спиной вполне довольны жизнью. Но им хочется, чтобы их регулярно гладили. Они скучают по ветру, который перебирал их листья.

Мистер Роджерс уставился на меня так, будто я призналась, что могу видеть будущее.

– Стоит ли спрашивать, откуда вам все это известно?

– Лучше не надо, – покачала головой я.

– Скажите, что это не просто выдумка.

Я снова покачала головой.

– Прислушайтесь к желаниям растений – и сами увидите их безмолвную гармонию.

Я подняла ментальные щиты. Теперь это получалось у меня с такой легкостью, что мне почти не приходилось концентрироваться.

– У меня есть идея получше, – сказал мистер Роджерс, скрестив руки на груди. – Я закрою глаза на ваш прогул, если раз в неделю вы будете приходить сюда и ухаживать за этими растениями. Ботанику мы будем изучать еще полтора месяца. Как вам мое предложение?

Я лучезарно улыбнулась в ответ. Полтора месяца ухаживать за парой-тройкой ворчливых сорняков вместо нагоняя от родителей? Да это же лучше Рождества!

– Я согласна.

Мистер Роджерс протянул мне руку.

– Тогда договорились.

Я ответила на рукопожатие.

Потом мистер Роджерс повернулся к растениям и сказал:

– В таком случае поешьте и возвращайтесь. Я оставлю кабинет незапертым, поэтому у вас будет полная свобода действий. Лед я принесу из столовой. В столе у меня лежит пакетик сахара, я оставлю его возле грибов. – Он окинул меня странным взглядом и спросил: – Мне лучше не спрашивать, кто вас этому научил, да?

– Не стоит, – кивнула я, сдержав улыбку.

Вздохнув, мистер Роджерс покачал головой и жестом велел мне уходить.

– Идите уже, мисс Садовница. Я даже отсюда слышу, как у вас урчит в животе. Не разочаруйте меня, пожалуйста.

– Конечно, мистер Роджерс. Ни в коем разе, – пообещала я, улыбнувшись ему напоследок, и повернулась, чтобы уйти.

* * *

Уроки закончились. Я сидела на низкой ограде, окружавшей спортивное поле. Погода развернулась на сто восемьдесят градусов: если вчера был штормовой ветер, то сегодня – полный штиль. Над Парижем навис плотный слой облаков, и я скучала по солнцу. Было тепло. Плащ я просто накинула на плечи. Закатала рукава свитера и даже развязала шарф, чтобы Эванджелина не перегрелась.

Наблюдая за тренировкой Джеммы по софтболу, я в который раз восхитилась ее физической формой. Я бы на ее месте уже после несколько кругов вокруг поля превратилась в задыхающееся, вспотевшее существо, позабывшее собственное имя. Джемма же двигалась энергично и вместе с тем грациозно. Ее туго завязанные в хвост светлые волосы блестели как золотые нити – и это несмотря на то, что сегодня было пасмурно.

После уроков я позвонила Маэлю, но тот не ответил. «Наверное, еще спит», – подумала я. Из школы до него ближе, чем из дома, поэтому я решила остаться и понаблюдать за тренировкой Джеммы. Трибуны были заполнены учениками, которые наслаждались погодой, делали домашку или обсуждали совместные проекты. Я же стремилась к уединению и поэтому устроилась на перекладине ограды, окружающей спортивное поле. Сиденье из нее получился так себе. К счастью, у меня неплохое чувство равновесия, поэтому я могла возиться с телефоном, не боясь упасть, словно подвыпившая птица. Несмотря на множество тайн и загадок, оставшихся нерешенными, я испытывала умиротворение. Маэль вернулся, а все остальное не имело значения. Мои чувства к нему были как никогда сильны, да и его чувства не изменились. Напротив. У него будто камень с души упал. Теперь мы знали, что наши отношения не представляют для меня опасности. Прежде я частенько сомневалась, что Маэль меня любит, но теперь была уверена: он вел себя холодно только потому, что хотел меня защитить.

Тиффани все еще грозит опасность, если Аиду станет известно о ее существовании, да и мне не поздоровится, если кто-нибудь узнает, что Агада передала мне свои силы. Но я думала о друзьях, о нашей команде психов, о том, что меня окружает множество людей, которые из кожи вон лезут, чтобы все наладилось. Как же здорово, что они со мной! Благодаря им мне удавалось забыть о своих страхах и притворяться нормальной, чтобы не вызвать подозрений. Но мне нужно как можно скорее поговорить с Гермесом. Он всегда знает что делать. Я принялась вертеть телефон в руках, думая, что написать. Может, назначить ему встречу? Чтобы не оказалось, что он занят. В конце концов, выходные не за горами… Я начала набирать сообщение.

– Если небеса падут, тебе понадобится вода.

От неожиданности я чуть было не выронила телефон. Потом обернулась, да так резко, что чуть не упала, потеряв равновесие.

Позади меня стояли старухи-кухарки из столовой, которые выстроились в ряд, отчего напоминали органные трубы. Одетые в рабочие фартуки, они выглядели здесь, на фоне зелени, до странного неуместно. Я уставилась на старух, и взор у меня затуманился. Мне показалось, что у двух из них вместо глаз зияют черные, пустые глазницы, и я чуть было не упала снова. У третьей старухи, той, что стояла посередине, был только один глаз. Она работает на кассе, вспомнила я. Ее зовут Мелисанда. Ее глаз двигался, словно осматривая меня с головы до ног. Я резко втянуло ртом воздух, и мое зрение прояснилось.

– Простите, что вы сказали?

– Если упадешь, тебе понадобится вот это, – ответила Мелисанда, протягивая мне старомодную на вид аптечку. Та оказалась не пластиковой, как современные, а металлической. Корпус, покрытый легким налетом ржавчины, был в сколах и вмятинах. Чемоданчик выглядел внушительно. Казалось, эта аптечка предназначалась для профессионалов. В школьной столовой такой явно не место.

Я посмотрела на аптечку, потом снова на старух. Теперь казалось, что глаза есть у них у всех, но на меня смотрел только один. Остальные глаза казались… Почему я не заметила этого раньше? Остальные глаза казались ненастоящими. Может, они стеклянные? Они двигались, но видели, похоже, не очень хорошо. Неудивительно, что эти старухи широко и печально известны странностями. Все дело в том, что они плохо видят… Но почему мой взор затуманился? Это обыкновенные старушки, которые работают в столовой только потому, что их родственник проспонсировал строительство школы. Я всегда думала, что этот богатей устроил сюда своих нелюбимых тетушек, чтобы те не сидели дома и не мозолили ему глаза. Но сейчас происходящее кажется мне странным. Мой взгляд затуманился. Значит ли это, что старушки – некие сверхъестественные создания? В последнее время столько всего произошло… Может, разум играет со мной злую шутку?

– Бери уже, – велела Мелисанда, ее голос нельзя было назвать дружелюбным.

Происходящее казалось мне шуткой, но я все равно убрала телефон в рюкзак и протянула руку вперед. Может, теперь эти старушки уйдут. Самая низенькая из них, кухарка в толстых очках, с непослушными седыми волосами и грубым голосом, хрипло хихикнула.