Она говорит: «Мы можем обговорить детали при встрече».

Она говорит в телефонную трубку: «Нет, чаевые не обязательны».

Она щелкает пальцами и произносит губами слово «ручка». Затем на моем объявлении о кризисной горячей линии она пишет адрес, повторяя номер дома и название улицы в трубку.

«Отлично, — говорит она. — Значит, в семь часов. До свидания».

В небе над головой то же самое солнце смотрит, как мы делаем те же самые ошибки снова и снова. В таком же синем небе, каким оно было до того, как мы через всё это прошли. Ничего нового. Никаких сюрпризов.

Место, куда она ведет меня, это дом, в котором я убирался. Пара, которой она будет помогать размножаться сегодня ночью, это мои спикерфоновые работодатели.

Путь к кровати Фертилити пролегает мимо полосатых окон и облупившейся краски. Заплесневелых плиток и пятен ржавчины. На пути повсюду засоренные водостоки и протертые ковры. Провисшие занавески и порванная обивка. Полный набор.

Это после того, как мужчина и женщина, на которых я работал, уединились наверху с Фертилити, чтобы делать Бог знает что.

Это после того, как я пролез через подвальное окно, о котором Фертилити знала, что оно будет не заперто. Это после того, как я спрятался среди искусственных цветов на заднем дворе, все они украдены с могил, и после того, как Фертилити позвонила в дверь точно в семь.

Грязь покрывает всё на кухне. Раковина наполнена фарфором со следами микроволновки. Внутри микроволновки корки от пищи с истекшим сроком годности.

Вскормленный и обученный и проданный маленький раб, каковым я являюсь, сразу принимается за уборку. Просто спроси меня, как удалить запекшееся дерьмо из микроволновки.

Нет, правда, давай.

Спроси меня.

Секрет в том, чтобы поставить в микроволновку чашку с водой и дать ей покипеть несколько минут. Это размягчит дерьмо, и ты сможешь стереть его.

Спроси меня, как удалить пятна крови с рук.

Штука в том, чтобы забыть, как быстро подобные вещи происходят. Самоубийства. Несчастные случаи. Преступления в состоянии аффекта.

Фертилити наверху делает свою работу.

Просто сконцентрируйся на пятне до тех пор, пока твоя память полностью не сотрется. Практика приводит к совершенству. Если это можно так назвать.

Не обращай внимания на ощущение, что единственный твой настоящий талант — это сокрытие правды. У тебя есть Богом данная ловкость на совершение ужасного греха. Ты имеешь естественное право не соглашаться. Счастливый дар.

Если это можно так назвать.

Весь вечер я чищу, но все еще чувствую грязь.

Фертилити сказала мне, что процедура закончится до полуночи. Они оставят ее в зеленой спальне с ногами, поднятыми при помощи подушек. После того, как пара заснет в своей комнате, мне можно будет безопасно прокрасться наверх.

Часы микроволновки показывают одиннадцать тридцать.

Я сделал всё, что мог, и путь к кровати Фертилити пролегает мимо поникших домашних растений и заляпанных дверных ручек, мушиных пятнышек и отпечатков пальцев, испачканных типографской краской. Круглых следов бутылок и сигаретных прожогов, испортивших всю мебель. Паутины в каждом углу.

В зеленой спальне темно, и Фертилити говорит из тени: «Разве мы не должны сегодня заняться сексом?»

Я говорю: Полагаю, что да.

Она говорит: «Я надеюсь, ты не возражаешь против нескольких грязных минут».

Нет. Я имею в виду, что это то, чего хотел Адам.

Она говорит: «У тебя есть резинка?»

Я говорю, что думал, что она бесплодна.

«Конечно, я стерильна, — говорит она, — но у меня был незащищенный секс с миллионом парней. У меня может быть какая-нибудь ужасная смертельная болезнь».

Я говорю, что это было бы проблемой только если я хотел бы прожить намного дольше.

Фертилити говорит: «То же самое я думаю о своем огромном долге по кредитной карточке».

И мы занялись сексом.

Если это можно так назвать.

После ожидания длиною в жизнь, я вошел в нее всего на пол-дюйма, и это всё.

«Что ж, — говорит Фертилити, отталкивая меня, — я надеюсь, что это действительно придало тебе сил».

Она не дала мне вторую попытку заняться любовью.

Если это можно так назвать.

Долгое время после того, как она заснула, я смотрел на нее и думал, какие сны она видит, есть ли в этих снах какое-нибудь новое ужасное убийство или самоубийство или катастрофа. Видит ли она сны обо мне.

На следующее утро Фертилити шепчется с кем-то по телефону. Я просыпаюсь, а она уже встала и оделась и спрашивает: «У вас есть рейс на Сидней в восемь часов утра?»

Она говорит: «В один конец, пожалуйста. Место у окна, если у вас есть. Вы принимаете Визу?»

В тот момент, когда она замечает, что я смотрю на нее, она уже повесила трубку и надевала туфли. Она начинала класть свой ежедневник в большую хозяйственную сумку, но положила его назад на журнальный столик.

Я спрашиваю, куда это она собралась.

«В Сидней».

Но почему?

«Просто так».

Я говорю: Скажи мне.

Сейчас она понесла большую хозяйственную сумку к двери спальни. «Потому что я получила свой сюрприз, — говорит она. — Я получила чертов сюрприз, который хотела, и, черт побери, я не хочу его. Я не хочу это!»

Что?

«Я беременна».

Но откуда она знает?

«Я знаю всё! — кричит она мне. — Точнее, я знала всё. Я не знала об этом. Я не знала, что мне предстоит принести ребенка в этот жалкий, скучный, ужасный мир. Ребенка, который унаследует мой дар предвидеть будущее и проведет жизнь в невыносимой скуке. Ребенка, который никогда не будет удивляться. Я не смогла предвидеть это».

Ну и что теперь?

«Теперь я отправляюсь в Сидней, Австралия».

Но почему?

«Моя мать убила себя. Мой брат убил себя. Дальше продолжи сам».

Но почему Австралия?

Сейчас она вышла из спальни и машет большой хозяйственной сумкой в сторону лестницы. Я бы пошел за ней, но я голый.

«Думай об этом, — кричит она мне в ответ, — как о радикальном способе совершения аборта».

Мужчина выходит из хозяйской спальни в коридор, одетый в синий костюм, который я гладил тысячу раз. Голосом, который я слышал во время тысячи звонков спикерфона, он спрашивает меня: «Вы Доктор Амброуз?»