Когда он увидел ее, то широко раскрыл глаза, помотал головой и беззвучно, одними губами выговорил:

– Вернись в комнату.

Кейлин отступала от Фиделя, вытянув руки вперед. Она осознавала, что от Иннисов не было слышно ничего с того момента, как несколько минут назад раздались ружейные выстрелы, и гадала, не ухитрились ли те подставиться под пулю.

Нож Фиделя выглядел не особо угрожающе – черная пластиковая рукоять с углублениями для пальцев, четырехдюймовое лезвие, каждая сторона слегка зазубрена, кончик загибается вверх… Мужчина держал его в правой руке, перемещаясь быстро и ловко, и в его черных глазах сверкала сосредоточенная решимость.

– Это тешит твою гордость? Сражаться вот так с женщиной? – усмехнулась Шарп. – Ты же понимаешь, что я тебе не противник.

Она отступала к входу в южный коридор. Свет ламп отдалялся, и лицо Фиделя становилось все менее различимым.

– Это не имеет никакого отношения к моей гордости, – ответил он. – Я просто хочу сделать тебе больно.

Затем он прыгнул вперед и взмахнул рукой – молниеносное, текучее движение, – и прежде, чем Кейлин успела отреагировать, ее правую руку внезапно сковал холод. Кровь заструилась под рукавом ее флисовой куртки и закапала с кончиков пальцев. Но боли пока не было, только этот ужасный металлический холод. Затем раздался звук рвущегося флиса. Еще одно касание, от которого растекался мертвящий холод, на этот раз по животу.

– Хавьер велел мне не трогать тебя, но не думаю, что он будет против таких невинных нежностей, – добавил Фидель.

У Кейлин кружилась голова. Инструктор на семинаре по рукопашному бою в академии как-то раз сказал кое-что, и его слова теперь отдавались в ее голове, словно сбывшееся пророчество: «Самый опасный противник, с которым вы можете встретиться, – это противник, мастерски владеющий ножом. Избегайте таких столкновений любой ценой».

Женщина отступала по коридору, пошатываясь, кровь текла у нее по ногам, пропитывая носки. Все шло совсем не так, как предполагалось.

«Тебя медленно порежут на кусочки, если ты не будешь знать, как с этим справиться».

Теперь она едва видела Фиделя – только силуэт на фоне слабого света в вестибюле.

Он снова атаковал ее, и она ощутила дуновение воздуха, когда лезвие ножа просвистело в паре дюймов от ее лица.

Мужчина полоснул ее по правой руке, прочертил двухдюймовую линию через ее щеку, едва не зацепив нос.

Они уже прошли половину коридора, и с каждой секундой боль все сильнее мешала Кейлин дышать. Холод превратился в жжение, сосредоточившись где-то в груди.

Она споткнулась о тело Сьюзан, упала и с трудом поднялась на ноги. Фидель поскользнулся в луже крови, но удержал равновесие. Он снова оказался близко, на расстоянии трех футов, и явно намеревался оттеснить свою противницу в альков. В ярком лунном свете, струившемся сквозь разбитое окно, Кейлин видела, что ее флисовые штаны сплошь пропитаны кровью.

– Ты течешь не так сильно, как я надеялся, – произнес Фидель. – Это лишь предварительные ласки. Но кончать еще рано. Хавьер меня не простит.

Он располосовал ей левое бедро, но она не отреагировала на боль и свернула в сторону, словно намереваясь выбраться на лестницу. Пол скрипнул, когда Фидель рванулся за ней. Шарп развернулась к нему лицом, поймав его на той ошибке, о которой так молилась, – посередине широкого, небрежного взмаха ножом. Парировав этот взмах, она уперлась ладонью ему в локоть, а другой рукой ухватила его за запястье и быстрым рывком сломала ему предплечье. Тихо щелкнули кости, и Фидель взвыл от боли, но этот крик оборвался, когда женщина нанесла удар ему в горло – сильный, прямой удар, самый мощный из тех, которые она когда-либо наносила. В этот удар она вложила всю массу своего тела, весь свой страх и гнев.

Собравшись с силами, Кейлин схватила Фиделя за руку выше локтя и за плечо и швырнула его к восточному окну.

Взвизгнули пружины. Мужчина закричал.

В лунном свете Шарп увидела, что он угодил прямиком в ржавые челюсти медвежьего капкана – оба его запястья были зажаты и железные зубья впились в его живот и спину, пытаясь сомкнуться. Петли капкана скрипели.

Фидель закричал сквозь стиснутые зубы, призывая на помощь Хавьера.

Кейлин шагнула к нему и увидела лужу крови, растекавшуюся из-под полукруглого обода капкана.

Она наклонилась за его ножом.

– Ради всего святого! – взмолился пленник. – Я не чувствую ног!

Женщина усмехнулась, превозмогая боль. Он плюнул в ее сторону.

– Я хочу, чтобы ты упростил это дело для меня, – сказала она. – И для себя. Откинь голову назад и подставь горло.

Фидель произнес что-то по-испански – несколько слов, которых она не поняла.

– Послушай, у меня есть и другие дела, – заявила Шарп. – Я могу уйти и оставить тебя здесь. Хочешь лежать, медленно истекать кровью и ждать, пока капкан перекусит тебя пополам?

– Dios[26], – прошептал мужчина. – Dios…

Он даже не мог перекреститься и, глядя в потолок, думал о женщине по имени Мария.

***

Девлин подняла дробовик к плечу, пытаясь вспомнить, что говорила ей Кейлин несколько часов назад. «Отдача мощная, так что не забывайте прижимать приклад к плечу посильнее. Целиться в голову или ниже пояса». Она стояла на пороге, одной ногой в комнате, а другой в коридоре.

Девочка прицелилась в голову мужчины и положила палец на спусковой крючок.

Надавила. Ничего не произошло.

«О боже, я его не взвела!»

Закричал младенец.

Хавьер оглянулся через плечо и увидел стоящую в дверях Деви.

Уилл выскочил в коридор и наставил свой «Моссберг» на Эстраду, но в то же мгновение что-то прокатилось по полу между его ног.

Перед глазами Инниса пронеслась череда картинок: Девлин пытается передернуть затвор своего дробовика, Хавьер «рыбкой» бросается на пол, прикрывая руками голову, непонимающее лицо Рейчел, глядящей на черный предмет, который подкатился к самому носку ее левого ботинка.

А затем мир вокруг Уилла взорвался ослепительным светом.

Кейлин услышала взрыв в тот момент, когда забирала у Фиделя магазин от «браунинга». Она заковыляла по темному коридору, отчаянно желая добраться хоть до какого-нибудь источника света, чтобы увидеть, насколько серьезны ее порезы. Они ужасно болели, особенно на туловище, хотя ей и казалось, что кровоточат они уже не так обильно, как раньше.

Она остановилась футах в тридцати от выхода из коридора в вестибюль. Мимо центрального камина в ее сторону рысцой направлялся белый волк. Сначала Кейлин показалось, что он ее не видит и, возможно, бежит к лестнице, но внезапно зверь опустил голову, шерсть на его загривке поднялась, а из горла вырывалось клокочущее низкое рычание. «Браунинг» валялся в вестибюле, а нож Фиделя Шарп оставила в алькове, и у нее не оставалось времени, чтобы добраться до единственной отпертой комнаты поблизости – комнаты, где она оставила лежать свою оглушенную сестру.