Требовательный голос Елены как будто стремился поставить точку в этой тихой просьбе:

— Антон! Вы меня слышите? Я хочу видеть, покажите немедленно!

Так вот откуда это болезненное отчаяние в голосе Лозинского! Он догадался, что Елена потребует подтверждения и попросит взять ее за руку — чтобы видеть то, что видит он.

Все понятно. Профессор солгал, когда сказал, что тень развеялась. Он первым осознал, что эква никуда не ушла, что она тонкой, грозящей в любой момент разорваться ниточкой удерживает вместе два сознания — Насти и Игоря. Как только Лозинский возьмет за руку Елену — та увидит поток голубых искорок и поймет, что ее обманули. Пистолет лежит рядом с Нефедовым — но не факт, что под рукой главы филиала «Жизненного долга» нет другого.

В наступившей тишине Насте казалось, что она слышит биение всех сердец в этом странном помещении, существующем где-то на стыке измерений.

Спокойное и ровное — у Елены.

Быстрое, частое, волнительное — у Лозинского и самой Насти.

И едва уловимое — у него.

«Я знаю, что сейчас думает большой ребенок, — настойчиво проговорила эква, очень точно давшая определение сути Лозинского, — …он жалеет, что не может внушить тебе мысли на расстоянии… что комплаентность — это не путь к месту, где мы нагрешили и пытаемся загладить провинность, а дорога, в конце которой предстоит стать собой… он говорит, что ты можешь все, если захочешь. Время уходит, Настя — еще чуть-чуть, и я не смогу удержать того, кого ты любишь…»

Любишь?! Настя никогда не захотела бы пойти навстречу голубоглазой экве, если бы не выстрел, сделанный человеком ради той, кого он знал меньше недели.

Спрятать экву? Но как?!

Антон опять бросил на девушку взгляд своих темно-чайных глаз, отчаянный просящий взгляд. Стук каблуков по гладким каменным плитам… Елена подошла и настороженно встала в двух шагах от Лозинского.

— Покажите мне. — Настойчиво проговорила она, и профессор-ковбой нехотя протянул ей руку.

Время замедлилось — для многих это всего лишь красивая фраза. Сейчас Настя воочию ощутила, как действительно может замедляться время. Она закрыла глаза, пытаясь, как в детстве, рассматривать под плотно сомкнутыми веками неясные образы и плывущие цветные пятна. Она увидела крохотные голубые искорки, чуждые в этом мире, давно принадлежащем людям, а не древним грозным богам. Увидела и прониклась печальным одиночеством. И поняла, что гораздо сильнее той, что так легко захватила и разрушила душу деда, хладнокровно использовала, как временный сосуд для сохранности напитка, ждала своего часа, чтобы вырваться наружу и сеять разрушение и безумие.

Того, что случилось, уже не повернуть вспять, не прожить жизнь заново ни за бабушку, ни за дедушку, не исправить чужих ошибок.

Но есть шанс не совершать своих.

… и тогда ладошка девочки Настюши осторожно прикрыла стайку голубых искорок. Как котенка гладила — того, которого пришлось отдать соседям. А остальные искорки просто взяли, да и спрятались под эту детскую ладошку.

— … теперь я вижу. — Елена выпустила руку профессора-ковбоя и, грациозно наклонившись в своей узкой классической юбке, подобрала пистолет.

Куда оружие пропало из ее рук, Настя не видела. Она чувствовала, что по лицу так и бегут слезы.

— Анастасия Юрьевна, — мягко сказала женщина, — я запускаю финальную нейроблокаду. Думаю, через час, максимум — полтора, вы все забудете и вернетесь к нормальной повседневной жизни. Остаточные явления еще будут вас посещать, это неизбежно, но потом все утихнет, и вы уже никогда ничего не вспомните.

Потом она повернулась к Лозинскому:

— Антон Андреевич, не смотрите на меня, как на монстра. Игорь свой выбор сделал, этот выбор был достойным. Сейчас ваша задача — побыть с Анастасией, сколько потребуется для имитации несчастного случая с последующим следовым сценарием забывания для всех участников, прежде всего — полиции и медиков.

Услышав какие-то ей одной понятные звуки из-за стойки в глубине холла, Елена быстро прошла туда и вернулась с каким-то листком в руках.

— Факс пришел для отправки на место: склад в районе промзоны, на Предзаводской улице. Там должны обнаружить тело без документов, а девушке необходима короткая психологическая поддержка и — домой ее. Да! Нефедов расплатился — его нужно вычеркнуть из списков пропавших без вести. Это я сделаю сама. С остальным справитесь или нужна помощь?

— Справлюсь. — Почти спокойно выдохнул Лозинский, пристально глядя на Настю.

…и тогда смазался и поплыл перед глазами холл ОМВО, как будто исчезал в отголосках сна…

— Настя!!! Как вам удалось?

Морозова вздрогнула. Бетонный пол, крашеные темно-зеленой масляной краской стены, тусклый дневной свет из окон под самым потолком и — холод, холод. На улице минус двадцать семь, а здесь явно не отапливается…

Голова Игоря на коленях, руки в крови, рядом суетится профессор-ковбой, пытаясь нащупать пульс на шее Нефедова:

— Божечки мои, неужели правда живой… Ну вот же, я вижу искры, их только что не было… Не хочет она уходить, упрямая, и это сейчас на пользу… — тут же Лозинский выхватил из кармана своей неизменной летной куртки мобильник, крича в него на весь пустой склад: — Скорая?! Срочно нужна помощь… огнестрельное ранение в голову… да, живой он… быстрее же!

Настя не могла себя заставить сдвинуться с места и почти не слушала то, что второпях тараторил Лозинский, вслух вспоминающий какие-то инструкции по оказанию первой медицинской помощи:

— Так, трогать не надо… сидите пока, только ноги ему приподнять… прикроем моей курткой… кровотечения почти нет… повязку не сделать… у меня только платок, но хоть чистый… Настя! Доставайте ее, пусть делает то, что нужно! Только не вставайте, пусть Игорь лежит в той же позе… Я же знал, знал, сразу понял, что она просто так не уйдет, так пусть хоть польза выйдет… Вы сможете ее контролировать, сколько нужно, я уверен. Скоро вы все забудете, но я-то буду помнить, я прослежу за вами обоими, а если Игорь жив останется, это тоже будет новая жизнь, не иначе…

«Выходи. Я доверюсь тебе. Спаси его…»

Девочка Настюша осторожно приподняла ладошку, выпуская стаю голубых искорок.

* * *

Во второй декаде января сургутская погода была удивительно мягкой. Суровые морозы опять обходили город стороной, создавая обманчивое ощущение приближающейся весны. Подождите, горожане! Впереди почти весь январь, а затем вьюжный февраль, а после придет, согласно пословице, «марток — надевай трое порток…»

Будет вам еще зима, никуда она не денется. Не забывайте, где живете: там, где и майский снегопад — не такая уж редкость. Далеко еще до ледохода, до птичьих трелей по утрам, до желтых огней цветов сон-травы и лиловых брызг медуницы на склонах Барсовой горы. Всему свое время.

Около места для курения позади подстанции скорой помощи сейчас стояли два фельдшера: опытный старожил, прошедший воду, огонь и медные трубы, и «щегол», недавний выпускник медицинского колледжа. Падали крупные хлопья снега, струился сигаретный дым, улетали в пасмурный день слова рождающейся байки.