опасалась, что Толик заставит меня спать с Рудольфом, дабы извлечь из сотрудничества с ним какую-либо выгоду. Тот был омерзительно толстым, весь в складках жира, с огромным пивным брюхом. Кроме того, он сильно косил, его светлые, почти белые глаза постоянно съезжались к переносице, придавая лицу зловещее выражение.

Однако Толик не собирался предлагать меня немцу. Они быстро поладили, договорившись о чрезвычайно выгодном для обоих контракте.

Путевка закончилась, мы улетели в Москву, и Толик развил бурную деятельность по сбыту товара, предлагаемого Рудольфом. Вскоре выяснилось, что плавному течению сделки мешает некий предприниматель, почти целиком прибравший к рукам ту сферу, в которую надумал сунуться со своим посредничеством Толик.

У этого бизнесмена было прозвище Рыжий. Толик и его компания пробовали договориться с ним, но тот был непреклонен.

Тогда пришел черед выходить на сцену мне. Рыжий занимался не только коммерцией. Он успешно и увлеченно преподавал в одном из престижных столичных вузов и, несмотря на молодой возраст, уже успел заслужить звание доцента.

Было решено, что я позвоню ему домой и, представившись студенткой факультета журналистики, попрошу позволения написать статью о его деятельности.

Дальнейшее шло по отработанной программе. Клиента следовало затащить в койку, тайком заснять сцену близости на видеокамеру, а после позвонить и пригрозить: в случае неподписания контракта кассета немедленно попадет в деканат, и все узнают, что молодой доцент спит с абитуриенткой взамен на обещание помочь ей с поступлением в институт.

В случае особого упорства Рыжего я должна была лично подтвердить в деканате, что собиралась подавать документы в данный вуз, пришла на консультацию, и преподаватель тут же сделал мне недвусмысленное предложение.

План был разработан грамотно и четко, осечек не предвиделось. Как ни крути, Рыжий никуда не смог бы от нас деться.

Признаться, меня это дело захватило. Мысль о том, что мне предстоит соблазнить светило науки, а после заставить его плясать под свою дудку, тешила мое честолюбие.

Я унесла телефон в спальню, набрала номер, данный мне Толиком, и уселась по-турецки на кровати, нетерпеливо вслушиваясь в длинные далекие гудки.

– Слушаю, – неожиданно ответил приятный баритон.

– Валерий Павлович? – спросила я вкрадчиво.

– Да, это я. С кем имею честь?

– Мы с вами незнакомы. Меня зовут Лидия. Лидия Чернышова. Я студентка, будущая журналистка.

– Очень приятно, – произнес баритон. – Кто вам сообщил мой телефон?

– Я узнала его сама. Простите за нахальство. Мне необходимо увидеться с вами.

– Зачем?

– У меня преддипломная работа. Я должна написать статью об интересных людях нашего города, совмещающих, казалось бы, несовместимое. Вы и есть такой человек.

– Польщен, – коротко проговорил Рыжий. – Но почему вы решили, что преподавание и бизнес несовместимые вещи? Ей-богу, это не так.

– Я согласна выслушать ваши аргументы, – мягко сказала я.

Он рассмеялся, весело и искренне.

– Голос у вас очень интригующий. Судя по нему и по всему сказанному, вы девушка незаурядная. Но, увы, я очень занят. Поэтому как-нибудь в другой раз.

– Другого раза не будет, – проговорила я холодно. – Поймите, мне нужно написать статью. Я хочу, чтобы ее героем были вы. Неужели у вас хватит черствости мне отказать?

– Ну, черствости у меня хватит на что угодно, – усмехнулся мой оппонент. – Без этого сейчас никак. Но, если честно, вы меня зацепили. В вас удивительная смесь наглости и обаяния. Пожалуй, нужно-таки глянуть на вас, хоть одним глазком. Давайте завтра, в двенадцать, в кафе «Елки-палки» на Кропоткинской. Сможете?

– Еще как.

– Тогда до встречи. Ждите за вторым столиком в ряду у окна.

– А если он будет занят?

– Назовите метрдотелю мое имя. Столик освободят.

– Круто, однако, – насмешливо проговорила я.

– Но зато интересно, – парировал он. – Все, разрешите откланяться.

– До свиданья.

Я опустила трубку на рычаг. В дверях спальни стоял Толик и улыбался. Видимо, он давно слушал мой разговор.

– Отлично, Василек. Громи эту рыжую бестию. Если все выгорит, куплю тебе машину.

– Зачем? – Я пожала плечами. – Я же не умею водить.

– Научишься. – Он достал из-за пазухи маленькую плоскую фляжку и, морщась, сделал пару глотков. – Хочешь? – Толик протянул мне бутыль.

Я отрицательно покачала головой.

– Напрасно. Здорово расслабляет. – Он подошел и с размаху опустился на кровать рядом со мной. – Чертова работенка! Нервы выматывает будь здоров. Ты еще молодчина, держишь хвост трубой. Я тебе даже завидую иногда.

Толик осторожно потрогал поясницу и, вытянувшись на покрывале, вновь приложился к фляжке.

– Не много тебе? – спросила я ласково. – Давай лучше помассирую спину.

– Одно другому не мешает, – хмыкнул Толик и повернулся на бок, не выпуская из рук бутылки.

Мне совсем не нравилось его новое увлечение. Последнее время, после знакомства с Рудольфом, он пристрастился к виски и практически не расставался с заветной фляжкой.

Ему нужна была совсем малость, чтобы почти полностью утратить контроль над собой. Я ненавидела Рудольфа и всей душой желала, чтобы их отношения с Толиком сошли на нет. Возможно, после осуществления сделки так вышло бы само собой, и это было еще одной причиной, почему я так старалась обработать Рыжего по полной программе.

Назавтра без трех минут двенадцать я сидела в трактире «Елки-палки», за вторым столиком в ряду у окна. Как я и предполагала, он оказался занят, но стоило мне произнести имя и фамилию моего телефонного знакомого, как метрдотель, подобострастно кивнув, тут же подскочил к сидевшей за столиком паре, что-то шепнул на ухо мужчине, и через минуту место было свободно.

Я сидела, закинув ногу на ногу, курила легкую ментоловую сигарету и глядела в окно на разноцветный поток машин, несущийся по бульвару.

– Добрый день, – раздалось над моим ухом.

Я медленно обернулась. У столика стоял мужчина лет тридцати, безукоризненно одетый, с ярко-рыжей копной на голове и живыми серыми глазами.

Я была ошеломлена. На фотографии он выглядел гораздо старше, я предполагала, что ему, по крайней мере, не меньше сорока – для преподавателя вуза это и так очень мало.

– Здравствуйте.

Мужчина уверенным жестом отодвинул стул и сел.

– Вы, как я понимаю, и есть Лидия Чернышова.

– Да. А вы – Валерий Павлович?

– Именно. Вас что-то напрягает? – Он улыбнулся.

– Если честно, ваш возраст.

– Не хватает лет эдак двадцати для нужного имиджа? – Рыжий хитровато прищурился.

Почему-то его лицо вдруг показалось мне смутно знакомым. Ей-богу, я где-то видела эти рыжие непослушные вихры, светлые глаза в щеточке коротких ресниц… Даже голос, не искаженный телефонной мембраной, показался мне до боли знакомым.

«Наваждение какое-то», – недоуменно подумала я.

– Что вам заказать? – спросил Рыжий.

– Чашку капучино и стакан минералки.

– Маловато. – Он покачал головой. – Фигуру бережете?

– Конечно.

– Фигура у вас дай боже, – произнес он уважительно.

Снова меня будто