мальчишка все еще пребывал в мире живых и хотя ему оставалось не больше пары минут, маленький герой решил потратить это время на то, чтобы продолжить бой.

Дин раз за разом вскидывал руки, сжимавшие нож, и опускал их на спину охотника. Длинное зазубренное лезвие кромсало проклятую плоть, повреждало кости, разрезало вены.

– Ты убил их! – кричал мальчик сквозь кровь и слезы, задыхаясь, умирая. – Ты убил маму! Убил папу! Ты…

На восьмом ударе силы окончательно покинули его и Дин потерял сознание, упав на охотника и непроизвольно обняв его. А Марк, не обращая внимания на раны, полученные от заговоренного ножа, продолжал смотреть на мертвую Дашу. Он так и стоял на коленях, сгорбившись, держа тело жены на руках, а на ее лицо, на ее широко раскрытые васильковые глаза, на ее в последний раз плотно сомкнутые губы падали тяжелые капли его слез – черные и вязкие, будто нефть.

– Так не должно было произойти, – прошептал Бладхаунд. – Я каждое мгновение схватки знал, где ты. Я никогда бы не причинил тебе вреда, – он сглотнул и поморщился. – Зачем ты так поступила?

Но ответа не было. И он закричал. Глухо и хрипло, будто умирающий волк. Он кричал, пока в легких оставался воздух, а когда воздух закончился, он не стал вдыхать. С широко раскрытым ртом охотник продолжал выталкивать из себя пустоту. Пустоту, которая вмиг заменила собой все. И даже боли не было, только эта бесконечная пустота, выпивающая силы, забирающая волю к жизни.

– Тиукан сандро ваал, – выдавил он, наконец вдохнув. – Забери все, что у меня осталось. Мою душу, мое наследие, – охотник медленно поднял измазанное черным лицо к потолку Главного зала, глядя сквозь него, и сквозь мир за ним. – Позволь мне убить для тебя еще раз. Еще тысячу тысяч раз, столько – сколько потребуется. Но верни ее, прошу.

Порча не ответила ему, ибо здесь у нее не было власти. Но даже если бы была, это ничего бы не изменило – тенебрисы могут многое, они почти всесильны по меркам земного мира, но возвращать мертвых не дано даже им. Марк точно знал это, знание родилось в нем, едва он сформулировал вопрос. А вслед за ним появились подробные сведения о том, где находится Лара и как до нее добраться. Он будто вспомнил все это и сразу же понял, в чем дело.

Эссенциал сделал с ним то же, что до него – Ник Бостром. Тенебрис сообщил Марку сведения о Ларе, а потом скрыл их в его сознании, запрограммировав ментальную стену так, чтобы она рухнула, когда охотник убьет Знающих. И это произошло – темный лорд вновь выполнил обещание, он действительно рассказал Марку, где его дочь.

Но… знал ли Эссенциал, что это случится? Что Даша так не вовремя придет в себя и Бладхаунд случайно убьет ее? Нет, едва ли. Охотник и сам не мог предположить такого расклада. Никто не мог.

Он медленно поднялся, зашипев от боли в развороченной спине. Только сейчас он почувствовал весь полученный урон и понял, что маленький Дин в последние мгновения своей жизни нанес его телу столько ущерба, сколько не смогли все остальные Знающие. Это делало мальчишке честь, но… не имело никакого смысла. Больше ничто не имело смысла, и если бы не Лара, Марк просто остался бы в Санктуарии, который он сам превратил в склеп.

Подойдя к одному из диванов у кострища, Бладхаунд осторожно уложил на него тело жены. Последний раз посмотрел в ее глаза и провел по лицу женщины ладонью.

– Прости, – пустота вновь захлестнула, а грудь сдавило так, что Марк едва мог говорить. – И спасибо за то, что была со мной. Хоть я… я никогда не был таким, каким ты меня видела, – он шмыгнул носом, совсем как ребенок, и растер ладонью черные слезы по лицу. – Но я обещаю тебе, милая, две вещи. Я спасу Лару, а потом… однажды… мы снова будем вместе.

Он не стал искать жену и сына Андрея. В этом не было смысла, ведь тенебрис уже открыл ему все, а значит – договор исполнен. Но что-то помешало Марку просто уйти из Санктуария. Почему-то ему казалось, что это место не должно больше существовать, он ощущал его неправильность, неуместность в этом мире, как и все, чего так или иначе коснулась Порча.

Поэтому парень направился в помещение, которое выполняло здесь функции кухни, и стал рыскать по ящикам шкафов. Вскоре он обнаружил электрическую зажигалку и в течение последующих пятнадцати минут обошел половину комнат Санктуария, поджигая в них все, что попадалось ему на глаза. Потом еще некоторое время постоял в Главном зале, молча прощаясь с Дашей.

К тому моменту, когда Бладхаунд покинул убежище Знающих, пожар уже невозможно было остановить. Однако он не сомневался, что если Саша и Сэм еще где-то в Санктуарии, то у них достаточно времени, чтобы выбраться в древние коллекторы. Он оставил им неплохие шансы, все честно.

Сам он не спешил, анализируя информацию, полученную от тенебриса и прикидывая дальнейшие варианты, поэтому путь наверх занял довольно много времени. Но из канализации охотник выбрался совсем не там, где спустился в нее. Знания о планировке северной части древних катакомб и местах пересечения с действующей канализационной системой позволили ему составить полный план этих многоуровневых лабиринтов. Он предположил, что выходов несколько и оказался прав, обнаружив один из них под Цитаделью. Той самой, в которой уже многие годы располагался ночной клуб.

Когда Бладхаунд проломал стену, выбравшись в санузле для персонала на цокольном этаже, один из работников клуба как раз справлял малую нужду. От внезапного грохота беднягу заклинило, выскочив из кабинки с наполовину спущенными штанами, он наткнулся на человека с зияющей чернотой вместо глаз, который сходу отвесил ему мощную оплеуху, так что работника клуба шматануло о стену и он потерял сознание.

Поднявшись по лестнице, Марк прошел через танцпол под нестерпимый грохот бита, а когда на выходе его попытались остановить два охранника, он сломал одному челюсть, а другого бросил через весь зал к диджейскому пульту. Пока здоровяк со сломанной челюстью пытался по рации объяснить остальным, что произошло, Бладхаунда и след простыл.

Прежде, чем отправляться в Маджестик, где, по сведениям тенебриса, держат Лару, Марк решил сначала посетить Степаныча. До «Скинии» отсюда было рукой подать, так что охотник решил больше не спускаться в канализацию, тем более, что очень скоро